весна. Как-то раз приехал верхом знакомый помещик Роледер и говорит: «Ехал я по вашему полю и восхищался зеленями – чудные зеленя».
Мама с обидой и горечью говорит: «Будет вам, Николай Владимирович, расстраивать меня своими неуместными шутками. Я и без вас знаю, что посев пропал». Но Роледер продолжал уверять, что зеленя очень хороши.
Мама с папой не знали, что и думать. Папа надел высокие сапоги и по колено в грязи прошел на ржаное поле. Зеленя стали действительно великолепными.
Мама воспрянула духом, увидев в этом помощь Божию. Родилась надежда, что и во всех дальнейших трудностях Бог не оставит. И действительно – мама прекрасно вела хозяйство. Много вкладывала она физических и душевных сил, чтобы вести его, чтобы сводить концы с концами, чтобы ладить с рабочими, что особенно было трудно в «храпуны-месяцы» – месяцы, когда шли особенно напряженные сельскохозяйственные работы.
И рабочие, зная, что они необходимы именно в это напряженное время, становились грубы и непослушны. Но мама, обладавшая исключительно выдержанным характером, а главное, большой любовью к людям, могла смирить самых непокорных.
Дедушка и бабушка Новиковы
С дедушкой у меня связаны самые ранние детские воспоминания.
Мы, дети, его очень любили, и он любил нас. Ранним утром ежедневно в зимнее время (летом же дедушка очень рано вставал, и мы не видели его в постели) мы бежали в одних рубашонках в дедушкину комнату, вскарабкивались на его кровать и ныряли под одеяло.
При этом каждому из нас хотелось лечь поближе к дедушке, к его лицу особенно. Происходили споры, кому лечь в середину, кому к стенке, кому с краю.
Чтобы успокоить нас, дедушка обычно говорил: «С краюшку – в раюшку» (это было самое нежелательное место, самое неугодное); «к стеночке – в золотой пеночке» (место тоже не очень любимое, так как приходилось смотреть дедушке в спину); «в середочке – в обкаканной пеленочке» (это было самое уютное местечко, тепленькое, близкое к дедушке).
Меня как младшую из трех детей, оспаривавших места, дедушка чаще всех клал «в середочку», и, право, мне было там очень приятно, хотя старшие и подсмеивались, что лежу в «обкаканной пеленочке».
В столовой дедушка садился на краю стола, как раз около двери в кухню. Помню, как подадут ему тарелку пшенной каши, он густо польет ее постным маслом, хорошо вымешает и приплюснет, станет совсем ровная, гладкая поверхность. А мы уж тут как тут – кто у него на коленях, кто около – с открытым ртом для каши. Дедушка аккуратно отрезает ложкой ломтики каши и кладет в наши рты, приговаривая: «Ложка крашеная, каша масляная», – не забывает и себя. Какая же это была каша! Она казалась нам вкусней, несравненно вкусней, чем та, что разложена была по нашим тарелкам.
⠀
Еще помню, как он сажал кого-либо из нас на колени, немного подкидывал и приговаривал: «Ко́чин, кочин, барбачи́н, ехал мужик с колачи́н.
