с ними, готовила в гимназии. Редко найдутся такие самоотверженные люди. Ведь она еще совсем молодой отдала себя племянникам. Мне кажется, что ей было всего лет тридцать, когда умерла Анна Александровна, жена дяди Андрюши.
Забыла еще написать, что тетя Оля, когда была учительницей, жила в холодной школе, из окон дуло так, что ветер иногда сшибал пустое ведро со стола. Она простудила там уши и стала плохо слышать, к старости же слух еще больше испортился.
Вета Шанявская, моя сестра, вспоминала:
«Тетя Оля была необыкновенно отзывчивой, доброй. Любила людей открытых и не переносила фальши в людях. В новиковском тульском доме был один неприятный квартирант, который делал пакости, а в лицо льстил, и тетя Оля его не переносила. И вот он тяжело заболел, и что же я увидела! Тетя Оля стоит перед ним на коленях и старательно растирает ноги ему. Когда я высказала ей свое глубокое удивление, тетя Оля сказала так: «Для меня Фертов как таковой не существует. Передо мной – больной, страдающий человек, которому я должна помочь и сделать все возможное, чтобы облегчить его страдания».
Потом как-то она мне говорила: «Вета, если ты делаешь людям добро, не помни его и не жди благодарности». Тетя Оля в тяжелое время для нас взяла сначала Олю (Шанявскую), а потом и меня к себе под крылышко. Умерла она в Москве, помнится, в 1936 году».
Третья дочь Новиковых – Анастасия, ушла из жизни очень молоденькой девушкой. О ней я слыхала только вот что: она была больна уже предсмертной своей болезнью. Была глубокая ночь. Все спали. Только один кто-то не спал (кажется, моя мама). Она сидела в соседней со спальней комнате.
Вдруг медленно прошла из передней в спальню чья-то белая фигура. Дежурившая вскочила и кинулась в спальню в большой тревоге и удивлении: тяжелобольная Настя зачем-то встала и выходила из спальни. Войдя в спальню, дежурная увидела, что все крепко спят, спит и Настя.
Это было воспринято семьей как «вещеванье» приближающейся смерти. Действительно, Настя вскоре умерла.
У Насти была любимая собака, которая была к ней сильно привязана. Когда умерла Настя и пока тело ее не было похоронено, собака непрерывно выла, сидя около дверей. Во время же болезни Насти, когда она также не выходила из дома и не видела собаки, та не выла.
Иван Алексеевич Новиков
Младший сын Иван (1877—1959) окончил Московский сельскохозяйственный институт23. Стал известным писателем24.
Иван Алексеевич Новиков – студент.
Про самого младшего члена семьи Новиковых – Ивана, которого в детстве и юности чаще звали Иванкой, я слышала вот что.
Бабушка, ожидая ребенка, старалась подобрать ему имя. Кто- то предложил: если родится мальчик, назвать его Иваном. Но бабушка наотрез отвергла это имя, говоря, что оно – очень избитое простонародное, что «чуть ли не каждый пастух –
Московская Петровская земледельческая и лесная академия 1 февраля 1894 года была закрыта из-за революционных настроений студентов. Преобразована в Московский сельскохозяйственный институт (МСХИ) – закрытое учебное заведение с ограниченным доступом: принимались дети главным образом землевладельцев.
Иван Алексеевич Новиков (1877—1959 гг.) – русский и советский писатель, прозаик, поэт, переводчик. Известность ему принес роман «Между двух зорь» (1915). Был заметной фигурой в писательской и культурной среде начала ХХ века. В его личной библиотеке хранились книги с автографами практически всех живущих в то время писателей и поэтов. Особые дружеские отношения связывали его с писателем Борисом Зайцевым, в повести которого «Голубая звезда» прототипом одного из персонажей был И. А. Новиков. В советское время И. А. Новиков занимался переводами («Слово о Полку Игореве»), создал дилогию «Пушкин в Михайловском» и «Пушкин на юге». Гонорар за лекции о Пушкине, прочитанные в период эвакуации в Каменск-Уральск, был направлен писателем в помощь фронту – на создание боевого истребителя «Александр Пушкин». Иван Алексеевич не был обделен наградами (два ордена Трудового Красного Знамени и орден «Знак Почета»), должностями (был председателем Литфонда). Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище.
Однако писательский талант его в советское время не мог полностью раскрыться и быть оцененным по достоинству. Только в последние годы «
