тяжело вздохнула Алла и поджала губы.
– Ты права, дорогая, – согласился Чербицкий, – но будь с ней терпелива. К Насте просто нужно привыкнуть, да и ей к тебе тоже. Она всю жизнь жила без матери.
– Я не собираюсь становится ей матерью, – фыркнула Алла.
– Конечно нет, но ты должна понять, что Настасье тяжело принять присутствие другой женщины в доме.
Алла промолчала, нахмурившись, и Чербицкий снова наклонился, чтобы поцеловать жену в оголенное плечо. Мураду стало неловко присутствовать при столь, на его взгляд, интимной сцене.
Чербицкий наконец взглянул на Мурада и спросил:
– У тебя ко мне какое-то дело?
– Да.
Чербицкий выразительно посмотрел на Аллу, и та, поняв, что ее вежливо просят удалиться, подставила гладкую щеку мужу. Он запечатлел на ней поцелуй, легонько шлепнул молодую жену чуть ниже поясницы, провожая ее, и скользнул по удаляющейся Алле плотоядным взглядом. Мурад чувствовал все нарастающее раздражение и из-за того, что ему пришлось стать невольным свидетелем ссоры между Аллой и Настей, и из-за Чербицкого, который вел себя с женой чрезвычайно раскованно в присутствии посторонних, будто Алла была ему не супругой, а очередной девочкой по вызову, которых раньше вокруг миллионера крутилось немало.
– Я собираюсь сменить твоих охранников, – сказал Мурад, и Чербицкий, тут же забыв об Алле, повернулся к телохранителю.
– Хочешь поставить своих ребят? – догадался Чербицкий.
– Да.
– Если это необходимо, то я не против, – подумав, дал добро Чербицкий.
Они еще перекинулись парой фраз, и Мурад оставил Чербицкого в беседке. Он отправился проверить, как идут дела с подключением уже установленных камер. Возвращаясь к дому по узкой мощеной крупным декоративным камнем тропинке, извилисто проложенной через ярко-зеленый газон, Мурад размышлял об отношениях в семье Чербицкого. Настя, конечно, не подарок, но и Алла, несмотря на кажущуюся мягкость и деликатность, его не провела: она была одним человеком с посторонними и совсем другим – с падчерицей. Мурада удивляло, что Чербицкий никак не реагировал на перепалки между женщинами. Мурад почему-то думал, что в семье жертвой была Алла, а Чербицкий всегда защищает дочь, но только что разыгравшаяся в беседке сцена показала, что Мурад ошибся. И ему в какой-то момент даже стало жаль Настю: девочка бесилась, потому что ревновала, считала Аллу недостойной своего отца.
Мурад бросил взгляд на дом. В окне второго этажа колыхнулась штора, и Мурад увидел Настю, которая с ногами забралась на окно и уселась там с какой-то папкой на коленях. Она тоже заметила его и показала ему язык, а потом демонстративно уставилась в лист бумаги и, вооружившись карандашом, начала что-то чиркать. Мурад уже не первый раз видел девушку сидящей на окне и догадался, что это был ее любимый уголок.
Несмотря на только что всколыхнувшуюся в душе жалость, Настя его раздражала. Вся такая непосредственная, мило-воздушная, в странной винтажной одежде, которой она отдавала предпочтение,
