бы снова повесить – так кто им мешал сделать это ночью?
Нет, это примирение. Но на каких условиях? Юрка не желал там появляться из-за этих пресловутых условий. Страх подчиниться страху, лживым улыбкам Старших, обещаниям поддержки – и тебя заставят идти на поводу.
Тогда зачем идти, если лучше остаться?
– Ларионов, я тебя спрашиваю! – Голос учительницы математики заставлял, казалось, сами окна звенеть, но Юрку только сейчас вывел из оцепенения. – Где домашнее задание?
Она нависала над его партой, последней в третьем ряду, за которой он сидел в одиночестве.
– Забыл, простите.
– Два! – прокричала математичка. – И родите… И я напишу докладную на тебя! Стыдно, что с таким умом…
А дальше Юрка снова отключился. С таким умом он хотел пойти на примирение с Децлом – это куда важнее. И, наверное, правильнее. Испытания лишь закаляют характер, так что лучше сходить, чем прятаться и жить вечно в страхе. Лучше сказать прямо, что он не будет никогда их посыльным, дворецким, доносчиком или бойцом.
Так Юрка и оказался сентябрьским днём на улице Ленина в поисках дома №34. Подлинная артерия города, она пролегала почти по всей площади, потому начало улицы терялось где-то в частных домах, тропинках, ведущих в овраг, и небольших, в полквартала, скверах. Тридцать четвёртый дом заприметил сразу – единственная двухэтажка, огороженная заборчиком из тонких крашеных досок высотой со взрослого человека. Железная калитка провела во двор, асфальтированный задолго до рождения Юрки – от асфальта осталась лишь галька и пыль. Посмотрел направо: возле дома располагался пышный палисадник. Подняв глаза выше, Юрка заметил в окне второго этажа ухмыляющуюся физиономию Децла. Тот махал ладошкой и указывал на единственную подъездную дверь.
Что же означала его улыбка? Издевательство или торжество?
Если последнее, то Юрке даже страшно подумать, отчего это Децл радовался.
Дверь подъезда отворена настежь, да и толку от неё никакого не было: в нижней части деревянной створки пробитый ногой фанерный квадрат, от замка зияет лишь отверстие, стекло наверху заменено на полиэтиленовый пакет.
Внутри подъезд расписан по стенам углём, процарапанные по штукатурке гвоздём надписи гласили: «Димка ушёл в армию», «Светка плюс Сашка равно любовь», «Мы ждём перемен». Юрка осторожно поднялся на второй этаж, вдыхая запах свободы и жжёных спичек. На подоконнике меж этажами стояла пепельница и пустая стеклянная бутыль.
– Заходи сюда, братишка, – почему-то шёпотом позвал Децл из приоткрывшейся двери.
Юрка поднялся, зашёл в квартиру, снял обувь и осмотрелся. Неужели вот так можно запросто прийти сюда после школы и заниматься тем, чем хочешь? Длинный узкий коридор вёл к главной комнате – залу, но по пути можно посетить кухню и ещё две маленькие, комнаты, двери куда были закрыты. Децл манил его в зал. Наверное, в комнатах сидели родители его знакомого – и те не любили, когда гости шумят.
Зал совершенно не
