они сейчас на теплоходе у побережья Аляски, и это обстоятельство кажется ей все более и более странным каждый раз, когда она вспоминает о нем.
– А как вы начинали? – интересуется Бен, облокачиваясь на стойку бара. – Вы всегда хотели заниматься этим? А на других инструментах вы играете?
– Бен, – говорит она.
– Да?
– Вы не обязаны брать у меня интервью.
– А если я хочу? – Он слегка улыбается, глядя ей в глаза.
Она делает еще один большой глоток.
– Вам не нравится это? Правда?
– Что?
– Писать.
Он качает головой.
– Я не из тех людей, которые придумывают истории с раннего детства. А вроде как въехал в это дело задним ходом.
– Будучи профессором?
– Будучи большим нердом.
Она смеется:
– А это не одно и то же?
– Очень смешно, – щурит он глаза.
– Но вы продолжите писать?
Он пожимает плечами:
– Я заключил контракт еще на одну книгу, но никак не могу начать.
– А о чем она должна быть?
– О Германе Мелвилле.
– Понятно, – говорит она, – о китах.
– В том числе и о них.
– И в чем проблема? Просто он не Джек Лондон?
Она ждет, что он снова рассмеется, но он, напротив, становится мрачным.
– Не знаю. Может быть. Я получил первый в своей жизни экземпляр «Зова предков» на распродаже, когда мне было десять. Родители покупали кресло-качалку, а когда продавец обнаружил меня в углу, читающего эту книгу, то разрешил оставить ее. Я прочитал ее, должно быть, раз сто. И так полюбил, что написал о Джеке Лондоне вступительное эссе в колледж, о том, как мне хотелось бы обладать его жаждой приключений, о том, что никогда не оказывался дальше чем в пятидесяти милях от нашей фермы, о том, что готов идти по жизни собственным путем. И это оказалось билетом в мою последующую жизнь. – Он приглаживает бороду, его взгляд прикован к окну, за которым над водой поднимается легкий туман. – Когда речь заходит о том, что книги способны формировать личность, мне становится смешно, потому что это само собой разумеется. Но в моем случае это вовсе не метафора. Моя жизнь в буквальном смысле была бы совершенно иной, если бы я не нашел пути к этой книге. Или же если бы эта книга не нашла пути ко мне.
Грета улыбается:
– Первая любовь не забывается.
– Ну это длилось куда дольше, чем моя действительная первая любовь, – печально говорит он, но потом принужденно улыбается. – Простите, для меня это до сих пор внове. Наше расставание. Хотя, думаю, одно каким-то образом связано с другим. Я начал работать над «Дикой песней» сразу после свадьбы и закончил ее около шести месяцев тому назад, как раз когда все рухнуло. – Он смотрит в свой бокал. – Но, как бы то ни было, та история подошла к концу, и пришло время начать еще одну. Просто мне трудно перевернуть страницу.
Грета
