попойка, где патруль накачивает своих свежеиспеченных констеблей до непотребного состояния. В связи с этим нас с Лесли притащили на Стрэнд, в «Рузвельт Тоад», и принялись поить так, чтобы мы легли и не встали. По крайней мере, задумка была именно такая.
– Как прошло? – прокричала мне Лесли, пытаясь перекрыть гомон паба.
– Отвратно! – крикнул я в ответ. – Вспомогательный!
Лесли скривилась.
– А у тебя как?
– Даже говорить не хочу. Ты взбесишься.
– Ну давай уже, – сказал я, – как-нибудь выдержу.
– Меня временно направили в отдел расследования убийств.
На моей памяти такого еще не случалось.
– Следователем будешь?
– Нет, констеблем в штатском, – ответила она. – У них сейчас много работы, а людей не хватает.
Она была права: это меня выбесило.
Вечер был испорчен. Пару часов я сознательно страдал, но терпеть не могу, когда кто-то начинает себя жалеть, в особенности я сам. Поэтому вышел на улицу, надеясь охолонуть под дождем, который до того лил как из ведра
Не повезло: пока мы сидели в пабе, он кончился. «Ладно, – подумал я, – хоть ветер холодный, может, протрезвею».
Минут через двадцать ко мне присоединилась Лесли.
– Надень пальто, черт побери! – проворчала она. – Простынешь же насмерть!
– Да разве тут холодно?
– Так и знала, что ты расстроишься.
Я надел пальто.
– Твой клан уже знает? – спросил я.
У Лесли, помимо папы, мамы и бабушки, есть еще пять старших сестер. Все они до сих пор живут в Брайтлинси, на ста квадратных метрах родительского дома. Я их видел раз или два, когда они всей толпой совершали вылазку в Лондон, пройтись по магазинам. И шумели при этом так, что вполне могли сойти за банду (то есть семью) нарушителей спокойствия, и нуждались бы в полицейском эскорте, если бы он в лице Лесли и меня уже не сопровождал их.
– Да, сказала днем, – ответила Лесли. – Все очень обрадовались, даже Таня, а она толком и не понимает, что это значит. А ты своим рассказал?
– О чем? – спросил я. – Что буду сидеть в офисе?
– Ничего плохого в этом нет.
– Да, но я хотел быть настоящим копом.
– Я знаю, – сказала Лесли. – Но почему?
– Потому что хочу приносить пользу обществу, – ответил я. – Ловить злодеев.
– А может, носить китель с блестящими пуговицами, а? Застегивать наручники и говорить: «Вот ты и попался, приятель»?
– Хранить и поддерживать общественный порядок, – возразил я. – И возрождать его из хаоса.
Лесли грустно покачала головой.
– А кто тебе сказал, что он есть, этот порядок? Вот мы дежурили в субботу ночью – много ты видел порядка?
