она сделает шаг назад, шагни вперед, затем поменяйтесь, двигайся, еще, еще, дай этому потоку нахлынуть, захватить тебя, позволь травме выйти со рвотой, выплесни ее, отпусти эту боль, отпусти страх, отпусти. Здесь ты в безопасности, говорил ты. Тебя видят. Ты можешь здесь жить. Нам всем больно, говорил ты. Мы все пытаемся жить, дышать и все упираемся во что-то, совершенно не поддающееся нашему контролю. И больше нас не видят. И не слышат. На нас вешают ярлыки. Мы громкие, яростные, дерзкие и смелые. Мы черные. И все-таки мы не свободны в самовыражении. Нам страшно. Нас подавляют, говорил ты. Но не переживай о том, что было и что будет – двигайся. Поддайся зову барабана. Поддайся ударам кика, стуку снэйра, дрожи хэта. Не застывай, а двигайся, подобно потоку воды. Останься, пожалуйста, сказал ты себе, когда молодой музыкант взял колокольчик и начал трясти им так, что стало интересно, кто был первым – он или музыка? «Донг-донг-донг» идеально, пусть и немного не в ритм, прокрадывается в партию духовых и ударных. Слышишь сигнал? Время пришло. Упейся блаженством, оно сегодня твое. Сегодня ты работал вдвое тяжелее, но это не важно… не здесь, не сейчас. Важно лишь то, что ты здесь, в моменте… Слышишь? Что это за звук? Звук протеста? Свободы?
– Мне было фигово.
– Что-то случилось?
Ты лежишь на кровати, упершись ногами в стену, смотришь на потолок, как в застывшее небо. Звонишь по телефону, тянешься через расстояние – не в первый раз и не в последний. Ее голос летит к тебе сквозь приглушенный белый шум, ты пытаешься уловить, откуда он, воображая, как звуковая волна плывет из незнакомого тебе места.
– Можно признаться?
– Конечно.
– Я очень устал.
Твоя откровенность многое объясняет тебе самому. Слышится ее вздох, она осознает, что это не та усталость, которая решается сном, нет. Ты выгорел. Ты все еще умеешь радоваться, но боль сильна и постоянна. И, как сказал Джимми, всегда кажется, что ты один в своей беде, пока она не говорит:
– Я тоже.
– И как ты с этим справляешься?
– Курю. Пью. Ем. Стараюсь радовать себя. Очень стараюсь.
– Танцуешь?..
– Ух ты, в яблочко. Да, люблю танцы. А что?
– В среду в Детфорде, это недалеко, играют джаз. Есть в этом месте что-то особенное. Его энергия… раскрепощает. Черные парни и девушки приходят туда, чтобы побыть самими собой.
– Обязательно сходим, когда вернусь в Лондон. В Копенгагене ничего подобного нет.
– Тем более сходим.
Включаешь громкую связь и с ногами падаешь на кровать. Поворачиваешься на бок, сложив ладони – словно в молитве – под голову. Хочется найти покой. Твое дыхание становится легче, ее – тоже. Волны бросают вас друг к другу и обратно, в приливах и отливах, а между вами – океан. Из трубки доносится сонное посапывание, ты тихо вздыхаешь, надеясь не разбудить ее. Выключаешь свет, уплываешь в сон, уже легче, ты сошел
