Одно дело – смотреть на все это через стеклянные стены теплой комнаты, в который мы сейчас пили чай, а другое – быть вместе со всеми под одним небом. На мой взгляд, метод Гречко, то есть приглашение местных властей на учение, очень верный. Власти лучше будут представлять нашу военную жизнь, полную лишений и трудностей. С учетом, конечно, что настоящий войсковой офицер и его семья – это вечные странники. Хотя их интеллект нисколько не ниже, а чаще – выше тех, кто всю жизнь провел в центральном аппарате и считает себя личностью особого полета, особого круга.
Пока пили чай, разгорелся живой разговор на эту тему. А войска тем временем выходили в исходное положение. Я предупредил, что их ожидает и что это будет подобие тактико-строевых занятий с повторением отдельных элементов, но в крупных масштабах: в составе полка или сразу двух полков, а может, и дивизии. Всем категориям командиров – от батальона до дивизии – запастись большим количеством осветительных и цветных ракет для обозначения своего положения. Наконец, провести хорошие радиотренировки.
Через полтора часа все в основном было готово. Ветер значительно поубавил свою силу, а дождь вообще прекратился.
Я предложил министру: прежде чем действовать войскам, надо той и другой стороне обозначить свое положение ракетами. А затем можно давать команды. Так и решили.
Действовали полками. Какие только команды Гречко не выдавал – выполнялось все. Правда, я вынужден был иногда вмешиваться, чтобы правильно поняли, что именно требуется выполнить, в каком направлении действовать, что является основным ориентиром и т. д.
Наивысший класс виртуозности в действиях показал 279-й мотострелковый полк 24-й Железной мотострелковой дивизии. В то время полком командовал подполковник Игорь Николаевич Родионов, который в итоге своей службы стал, как известно, генералом армии и министром обороны Российской Федерации. И хотя все войска действовали нормально и выполняли именно то, что от них требовалось, этот полк действовал особенно четко и быстро. Присутствовавшие на вышке высказывались о нем одобрительно. Один министр обороны молчал. Но видно было, что он доволен.
Однако не обошлось и без некоторых эпизодов, которые заставили понервничать. Например, в ходе движения одного из полков танк попал в яму. Произошло это в 250–300 метрах от вышки, и все, естественно, стали свидетелями этой картины. Перед боевой линией танков простиралось залитое водой поле. Танки шли уверенно. Вдруг один «клюнул» и резко остановился. Лобовая часть его опустилась в воду. Танкисты пушку развернули наоборот, и танк сделал попытку вырваться из этой западни, рванув назад. Но грунт сзади стал проседать, а танк плотно сидел в воде. Но вот двигатель взревел, и машина медленно пошла вперед. Уровень воды поднимался, однако танк двигался. Напряжение нарастало: если вода зальет трансмиссию – значит, все. Танк двигался еле-еле. Уровень воды стал понижаться. Наконец танк из ямы выполз и остановился. Машину спасли.
Министр обороны сказал мне, чтобы механика-водителя доставили
