но не решаюсь. К тому же в дом Брянских вряд ли меня пустят.
– Подобную пакость, господин Изюмов, я бы и к городу на пушечный выстрел не подпускал. – Директор внимательно посмотрел на бывшего артиста, прикидывая что-то, и вдруг сообщил: – Но в театр я все-таки вас возьму.
– Артистом?
– Швейцаром. Будете угодных пропускать, неугодных гнать. Согласны?
– Но вы ведь меня крайне не уважаете, Гаврила Емельянович, и вдруг подобное предложение, – изумился Изюмов.
– Подобное предложение не есть уважение. Холуи были в чести лишь в тех случаях, когда имели беззубый рот и изогнутую спину. Имейте это в виду, господин хороший.
Улюкай, сопровождаемый вором Резаным, остановил пролетку напротив дома Брянских, бросил напарнику:
– Жди!
И направился к воротам.
Одет он был в элегантный костюм-тройку, в руках держал дорогую трость с костяным набалдашником, выглядел как богатый достойный господин.
Нажал кнопку звонка, стал ждать.
Из полосатой будки к нему вышел привратник Илья, с суровой серьезностью спросил:
– Чего изволите, господин?
– Мне к княжне Брянской.
– Их нет, уехавши.
– А мадемуазель Бессмертная?
Привратник на момент стушевался, но тут же нашелся:
– Не знаю такой.
– Госпожа Бессмертная… бывшая прима оперетты! Сказывают, она здесь проживает.
– Мне об этом неизвестно.
На дорожке показался дворецкий Филипп, увидел незнакомого человека, направился к воротам.
– Чего господин желает? – спросил вышедшего навстречу Илью.
– Желают видеть госпожу Бессмертную, – ответил тот. – А мне неведомо, кто такая.
Дворецкий отодвинул его с дорожки, подошел к калитке, слегка поклонился гостю:
– Слушаю вас, уважаемый.
– Товарищ секретаря Государственной думы Валеев, – представился Улюкай. – Мне поручено встретиться с госпожой Бессмертной, которая, по некоторым сведениям, проживает в доме княжны.
– Товарищ секретаря Думы? – удивился Филипп. – И что же заинтересовало Думу в госпоже Бессмертной?
– Попроси госпожу выйти во двор! Это важно!
– Постараюсь исполнить вашу просьбу.
Дворецкий ушел, Улюкай стал прохаживаться вдоль ворот, и к нему подошел Резаный.
– Чего они?
– Не желают звать. Вроде того, будто скрывают.
– С чего это?
– Барская придурь.
– Но ты сказал, кто ты есть?
– Потому и поковылял звать.
От дома вышел дворецкий, следом за ним спешила Табба. Она за эти годы мало изменилась, одета была в длинное домашнее платье, волосы были наброшены на лицо
