курфюрста, чтобы заручиться его поддержкой в деле признания титула на рейхстаге и еще раз обсудить возможность заключения союза. Курфюрст заверил дипломата, что во всех вопросах ему будет помогать представитель Майнца на рейхстаге238. В это же время в Петербурге завершились переговоры между Россией и Австрией о заключении союзного договора. Он был подписан 22 мая (3 июня) 1746 г. и направлен против Пруссии. По договору Елизавета Петровна признавала Дрезденский мир 1745 г., но с условием, что он будет считаться недействительным, если Фридрих II опять нападет на Австрию, а также на Польшу или Россию. Мария Терезия в специальном сепаратном артикуле обязалась «уговорить» своего супруга императора присоединиться к договору239. 14 (25) августа 1746 г. Кейзерлинг сообщил из Регенсбурга, что в частных беседах представители некоторых (неназванных) имперских штатов на рейхстаге дали ему понять, что ожидают от этого союза «много добра в разсуждении своей безопасности и тишины», а также желают, «дабы сие основанием к тесному союзу [России] с империею быть могло»240. Однако сама Коллегия курфюрстов обсуждение этой темы на рейхстаге не инициировала, а у дипломата было много других хлопот – и по вопросу о титуле, и о включении Гольштейн-Готторпа в число имперских штатов, имевших индивидуальный голос в светской курии Коллегии имперских князей (Reichsfürstenrat) на рейхстаге. Последнего он добиться не успел, поскольку по приказу из Петербурга торопился ехать к новому месту службы – в Берлин.
Признание российского императорского титула стало большим дипломатическим успехом России и личной заслугой Кейзерлинга, что по достоинству оценили и Елизавета Петровна, и канцлер Бестужев-Рюмин. Дипломат понимал, что в новых обстоятельствах может выговорить себе особые условия службы. Жалуясь канцлеру из Франкфурта на старость и слабое здоровье (ему было тогда около 50 лет), он просил обеспечить ему спокойный и, главное, постоянный пост, где он мог бы пробыть до конца своих дней, поскольку переезды требовали издержек на экипаж, заведение нового дома и плохо сказывались на самочувствии. Кейзерлинг был готов остаться при рейхстаге в Регенсбурге или отправиться куда-то еще, лишь бы быть на одном месте, заметив между прочим, что чем долее министр при каком-нибудь дворе пребывает, тем больше знаний он приобретает «о сентиментах и склонностях оного двора» и, таким образом, лучше исправляет порученные ему комиссии241.
В ответ на эту просьбу рескриптом от 11 мая 1746 г. Кейзерлинг был произведен в действительные тайные советники и назначен полномочным министром к прусскому двору242. Дипломат не позволил себе комментировать новое назначение, но, скорее всего, был им разочарован, ведь в реляции от 4 (15) апреля он писал, что с первых дней правления Фридриху II были тесны границы его наследственных земель и все его предприятия направлены на то, чтобы сделать свою державу одной из первых и сильнейших в Европе, обладающей весом в мире. Король прекрасно
Реляция Кейзерлинга от 2 (13) мая 1746 г.: Там же. Л. 160–162.
АВПРИ. Ф. 83. Оп. 1. 1746. Д. 2. Л. 315–316.
Письмо от 9 (20) октября 1745 г. // Там же. Оп. 1. 1745. Д. 5. Л. 260–262.
Там же. Оп. 1. 1746. Д. 1. Л. 27–30.
