– не более чем плод моего воображения. – И двух минут тоже. Кроме того, мне бы хотелось поговорить с тобой наедине. – Он одаривает Джессику очаровательной полной улыбкой и произносит: «Извини», после чего вновь поворачивается ко мне, а улыбка исчезает. – Не хочешь поужинать со мной завтра вечером?
Поужинать. Поужинать?
– Я… не знаю. – Мысли в голове противоречат друг другу. Спор начинается с: «Да, конечно, а ты будешь есть без рубашки?», а заканчивается на: «Потом тебя ждет отрезвление, Билли, не делай этого, просто не делай этого!»
– Мы могли бы поговорить, – добавляет Седрик.
– Разговоры ведут к тому, что люди узнают друг друга ближе, разве нет? – недоверчиво уточняю я. – То, для чего ты был неподходящим парнем.
Теперь он улыбается, но улыбка выглядит необычно вымученной, почти отчаянной.
– Я справлюсь. И объясню тебе, что имел в виду. Ты поймешь.
Ты поймешь? Это все еще звучит как: «Ты окажешься в моей постели». К сожалению, я не могу этого исключать.
– Знаешь парковку у доков? – спрашивает он. – Я буду там в восемь часов.
– Я работаю до семи, это слишком…
– Не работаешь, – перебивает меня Джессика. – У тебя уже накопились сверхурочные, освободишься в пять.
В первый раз об этом слышу, но ладно. Я вздыхаю:
– Оставь мне свой номер. Я подумаю и отвечу тебе.
В тот момент улыбка добирается до его глаз и вдруг становится непринужденной.
– Нет. Я буду там. Ты придешь или не придешь. Решение за тобой.
С этими словами Седрик дружелюбно кивает Джессике, бросает мне «Чао», как таинственный запакованный подарок, который я должна открыть позже, и уходит.
А я смотрю ему вслед и даже через несколько секунд после того, как за ним закрылась дверь, замечаю, какой эффект он оказал на людей в зале.
По какой-то причине все они улыбаются.
Или это я улыбаюсь?
– Седрик Бенедикт? – спрашивает многозначительным тоном одна студентка, когда чуть погодя я подхожу к ее столику с раскрытым блокнотом в руке, чтобы принять заказ у нее и ее подружки. Ее зовут Лиза, она часто тут бывает, а с подругой я не знакома.
– Прошу прощения. – Я стараюсь казаться невозмутимой, но чувствую, как щеки снова начинают пылать. – Его сегодня нет в меню.
Она не смеется, а прищелкивает языком.
– Реально, Билли. Этот тип не стоит страданий, которые причиняет. Он странный парень. Одиночка. У него даже друзей нет.
Ее резкие слова выбивают меня из колеи. Еще секунду назад она расплывалась в улыбке, глядя на Седрика, как и практически все остальные, а теперь отзывается о нем так, будто он последний гад?
– Прошу прощения, – помедлив, повторяю я. – На самом деле вы не должны становиться свидетелями личных дел официанток. Это было глупо с моей стороны, пожалуйста, не рассказывайте Мюриэль.
– Я
