кто вызывал чувство испанского стыда своим глупейшим поведением. Она настырно лезла к захмелевшим парням, которые к тому времени уже обломались с другими, более симпатичными девушками. Но похоть есть похоть. Молодая горячая кровь. Кто только ни трахал Гло по пьяни. Кто только ни драл ее, а наутро забывал о ее существовании.
Так, к чему стоит упомянуть никчемную жалкую дуру Гло… Она нутром учуяла, что если примажется к Уне, то у нее будет гораздо больше шансов подцепить парня. Толстуха мечтала о постоянном хахале. Долбаная принцесса из сказок, мечтающая о принце на белом коне, но при том не собирающаяся отказываться от фаст-фуда и не желающая записаться в тренажерный зал.
Как бы, блин, объяснить… Новенькую Уну Файн тоже было сложно назвать сладкой сочной цыпочкой, но в сравнении с Глорией она выглядела наглой самоуверенной стервой, которая прекрасно знает себе цену. Именно это и заставило меня беззастенчиво следить за каждым ее действием.
Одногруппники то и дело поглядывали на новенькую, а затем переводили глаза на часы, что висели над здоровенной доской. Смею предположить, что засранцы считали минуты до конца лекции, чтобы на перемене представиться ей.
Тем временем Уна Файн рылась в полупустом рюкзаке, в котором не оказалось ни учебников, ни тетрадей, зато она выудила какие-то карты. Не игральную колоду, нечто иное…
– Это Таро, чувак, – вдруг сказала она, приподняв уголки накрашенных малиновой помадой губ. – Прекрати так зырить, меня спалят из-за тебя.
Да, Уна обращалась ко мне! Я дернулся и тут же изобразил, что увлечен лекцией мистера Питтерса. Новенькая издала странный звук, вроде «п-ф-ф», который отражал лишь одно: глубокое разочарование. Она намекала, что я трус, неуверенный в себе тип, опасающийся гнева преподавателя и плохих баллов.
Была ли она права? О да. И это взбесило! Новенькая вывела ботана на чистую воду. Воду, в которой мне до ее оглушительного появления было приятно и комфортно бултыхаться. Что, в конце концов, зазорного в том, что у тебя всё на мази?! Нормальные оценки, выстроенная система отношений и ценностей. И скука. Подумаешь, важное дело…
Обычная жизнь. Большинство ведут такой образ жизни. Уна явно думала иначе и поэтому укорила меня. Практически отколошматила дурацким пестрым рюкзаком, набитым какой-то ерундой. К слову, пока она рылась в поисках карт, я приметил и скомканный хлопковый шарф анималистической расцветки и очки с желтыми стеклами, которые Уна не потрудилась убрать в чехол для сохранности. Пара очень толстых маркеров, пачка соленого арахиса, покоцаный старый мобильник, флакончик с изображением персика или абрикоса, лак для ногтей с серебряными блестками, лак для ногтей черного цвета, ободок в виде тернового венка цеплял острыми шипами шарф, оставляя на нем затяжки. Да, я изучил всё в том рюкзаке. Он поражал каким-то сюрреализмом. И, как я уже сказал, словно бил меня по морде, крича: «За-ну-да!»
– Какой послушный, надо же, – неожиданно пробурчала Уна.
– Что? – переспросил, оторопев.
