ум в приятное движение; только тогда не следует спрашивать о причине таких эмоций, ибо созерцание безошибочно ответит: Вы просто по-детски увлечены; помните, что восхищение везде является лишь дочерью невежества.
Не наука, уничтожающая все чудеса, а вера в существо, которое может творить только чудеса и которое также создало человека с чудесной силой, вера в Бога, свободу, добродетель и бессмертие, является жемчужиной нашей расы; Это отличительная черта человечества; это, можно сказать, сама разумная душа, и поэтому она не только старше всех систем и искусств, придуманных людьми, но и, как сила, исходящая непосредственно от Бога, существенно превосходит их всех. Вера – это тень божественного знания и воли в ограниченном духе человека. Если бы мы могли преобразовать эту веру в знание, то сбылось бы то, что змей в раю обещал похотливой Еве: мы стали бы подобны Богу.
В состоянии еще неразвитого разума, в котором часто долгое время пребывают целые народы, знание и вера, уверенность в том, что видишь, и еще более твердая и интимная уверенность в том, чего не видишь, смешиваются таким образом, что все странные явления в истории человечества возникают из этого состояния смешения: грубый и утонченный фетишизм, поклонение животным и небесам, бесчисленные виды идолопоклонства и суеверий, множество непоследовательных и противоречивых систем. Неразумное животное, не способное к религии, также не способно к суевериям и идолопоклонству.
Подобно тому, как в человеческом сознании восприятие разумного начинает четко отделяться от восприятия сверхразумного, так начинается и философия. Это различие уже проводится в ребенке, который еще в колыбели пытается говорить невнятно и, как говорят матери, улыбается вместе с ангелами; но проходят века, прежде чем появляется Анаксагор, который открывает путь более высокого развития интеллекту, который в своем научном развитии так долго оставался обращенным только к природе, путь познания духа, который правит над природой, созидающего интеллекта.
Наука, обращенная к одной лишь природе, способна своими средствами постепенно искоренить суеверие, которое является послеверием; но она не в состоянии предотвратить гибель подлинной веры вместе с суеверием. (20) Тем не менее, она не отказывается от себя, а лишь поднимается выше рядом с наукой и перед ее лицом; возникает учение, которое возвышается над учением о природе, ограничивает понятие природы понятием свободы, но тем самым действительно расширяет понимание: философия в платоновском смысле.
Как и любая другая система знаний, философия также получает свою форму исключительно от рассудка, как способности понятий в целом. Без понятий невозможно ни самосознание, ни сознание знания, следовательно, также никакое различение и сравнение, разделение и соединение, никакое взвешивание, рассмотрение и оценка их – словом, никакое подлинное постижение какой-либо
