но и любви не имею. Никакой машинки я у него не брал, он что-то напутал.
– Как можно напутать. Вы общаетесь?
– Общались несколько раз, по делу. Интересы не мои, поэтому без подробностей. Чай, кофе?
Ежов понял предложение как намек: пора и честь знать. Взял рюмку.
– Спасибо за откровенность! Я тебе тоже кое-что скажу. Мою вторую невесту тоже убили, как Багиру. Я ее любил, очень, и дела этого не оставлю! Маньяка найду, и кровь выдавлю. За это и выпьем.
– Поддерживаю. За то, чтоб ты его нашел!
Они чокнулись. Драма глянул в расширенные зрачки Ежова и содрогнулся, выпили.
– Кстати, о приметах! – Ежов поставил рюмку. – Разумеется, со следствием я пообщаюсь, но вдруг? В газетах приметы опубликованы. Он высокого роста, плотное сложение, на правой щеке шрам, темные волосы. Никого не напоминает? Глаза карие, усы носит.
– Напоминает! Только у тебя сложение не очень плотное. Шрам на подбородке есть, и рост средний, усы отрастить плевое дело. Свидетели близорукие, могли напутать. Значит, кофе? Сейчас сварю. – Драма помассировал ладонью живот, встал и пошел на кухню. Ежов тоже поднялся.
– Мне покрепче! – сообщил он, и пошел в туалет.
Драма сполоснул грязную кофеварку, наполнил водой, поставил на газ; в ожидании, пока закипит, подошел к окну, распахнул форточку. Холодный воздух коснулся разгоряченного лица. За окном валил снег, отдельные снежинки умудрялись со смехом ворваться в квартиру и в безумстве таяли на лету, не успевая достигнуть подоконника. Что наша жизнь? Те же снежинки. Черные фигурки на заснеженном тротуаре казались отсюда не до конца забитыми гвоздиками, они сновали, куда-то спешили, им надо было в магазин, наверно, они мечтали о детях, женах и деликатесах, как молекулы сталкивались и разбегались, а чем все кончится? Растают на подоконнике. Бессмысленное броуновское движение. Или не бессмысленное? Завороженный черно-белой картиной, он не заметил, как сзади приблизился Ежов, поэтому вздрогнул, когда тот возник рядом.
– Вот это номер!
Ежов смотрел на грязно-оранжевый «Москвич», одиноко прилепившийся к тротуару, на крыше и капоте образовался приличный слой снега. Сварливо зашипела кофеварка, разбрызгивая вскипевшую воду.
– Ты это о чем? – Драма отвлекся.
– Кажется, тут остановка запрещена, – Ежов продолжал наблюдать. – Это он меня подвез.
К машине, пересекая проезжую часть, направлялся инспектор ГАИ. Драма колдовал над плитой, остро запахло кофе.
– Тебе сколько сахара?
– Нисколько.
Драма налил кофе, понес в комнату. Ежов продолжал с интересом наблюдать, брови нахмурились. Инспектор постучал жезлом по стеклу «Москвича», наклонился к окошку водителя, выпрямился. Вдруг поднял голову и глянул вверх, обводя глазами окна, натолкнулся на встречный взгляд Ежова, и тут же опустил голову, отдал честь нарушителю, и отправился восвояси.
– Странно. –
