опытов, которые не были изъяты.
– А чем занимается Нойский в вашем НИИ? – Бондов адресовал вопрос Никодиму Эрастовичу, но сам при этом, не отрываясь, смотрел на Мажора. От этого пристального взгляда Сева Нойский начал съеживаться, как яблоко в сушильном аппарате.
– Альберт Викторович изучает прошлое. Точнее, влияние внеземных сил – метеоритов, вспышек на солнце и тому подобное – на развитие Земли. Большие метеориты, знаете ли, часто вызывают изменения климата. Одним из них – уникальным экземпляром – Альберт Викторович и занимался в последнее время. Имя этого метеорита «Гнездо огненного орла»! Каково? А выглядит как! Ничего такого на Земле больше нет. Профессор Нойский даже ездил летом в командировку, знакомился, так сказать, с объектом лично. А ведь это в тайге, на самой границе нашей Якутии и Иркутской области. Непролазные места! Чаща! Комары! Он хоть с виду и не романтик, но все-таки не чужд романтических порывов. «Способен на поступок» – так написано в его характеристике, данной нашей психологической службой.
– Способен на поступок, – задумчиво повторил Бондов.
– Но вы же не думаете, что это он? – затарахтел с новой силой Блинов. – Совершить такое мог только человек, у которого полностью отсутствует здравый смысл и чувство осторожности, – Блинов кивнул в сторону Айсена. – Как у нашего Андреева, например. Лишь бы кнопки нажимать. Нойский, напротив, человек серьезный. А несанкционированное перемещение может совершить только тот, у кого для такого шага достаточно глупости, – Блинов снова кивнул в сторону Андреева.
– Или тот, у кого есть необходимость проникнуть в прошлое, – сказал полковник. Он бросил взгляд на подчиненного и коротко приказал. – Привести.
И в тот момент, когда подчиненный, произнеся бесстрастное «Есть», повернулся, чтобы выйти из кабинета, здание научно-исследовательского Института космофизики и времени завыло оглушительной тревожной сиреной.
Глава четвертая. Цвет тревоги Фа! Фа! Фа! Фа! Фа! – резкий звук прорезал пространство. Сопровождающий его красный свет, пульсировал под потолком и добавлял тревожности в и без того напряженную обстановку. Айсен слышал его лишь однажды на летних учениях по пожарной безопасности. Тогда инструкторы МЧС объясняли сотрудникам, что сигнал может прозвучать лишь в двух случаях – при пожаре и при проникновении в особо охраняемые отделы НИИ.
– Наверное, где-то задымление, только и всего, – произнес директор слабым голосом, в котором из последних сил трепыхалась надежда. Лицо его, покрытое мелким бисером пота, стало напоминать оттенком рабочий костюм. – Сейчас мы увидим на пульте, где это.
На стене директорского кабинета засветилась панель с планом НИИ КФиВ. Все помещения были помечены голубым цветом. И только одно из них мигало красным.
– Что это? – спросил полковник ФСКБ.
– Камера зарядки плазменных батарей, – белыми губами произнес Никодим Эрастович. – Самое засекреченное место в нашем
