кто мог это сделать?
– Никто из нашего отдела, – убежденно проговорил Андреев и изложил свои доводы, которые минуту назад набросал в блокнот. Бондов внимательно выслушал.
– Анализируя ваши слова, можно прийти к обратному заключению. Это был именно сотрудник вашего отдела, тот, кто заменил вас на вашей должности. Но по псевдо-этическим соображениям вы выгораживаете его.
Блинов округлил глаза:
– Всеволод Нойский? Нет-нет, не может быть! Это мальчик из очень уважаемой семьи. У него хорошие характеристики. Я уверен, что это не он.
– Тогда кто? – холодно спросил Бондов.
– Любой, у кого мог оказаться доступ.
– Если я вас правильно понял, доступ к секретному оборудованию в вверенном вам институте может оказаться у кого угодно? – к холоду в голосе полковника добавился металл.
– Ну что вы! – Блинова едва заметно начало потряхивать, словно желе, когда по столу пнули ногой. – Я не это имел ввиду. Просто, Сева имеет достойные рекомендации, подписанные уважаемыми людьми.
– Если бы преступников можно было изобличать по рекомендациям, а способность совершить тот или иной поступок оценивать по характеристикам, в работе нашей службы не было бы необходимости. Не так ли?
Блинов энергично закивал. Полковник посмотрел на подчиненного с кобурой и едва заметно кивнул. На беззвучный приказ тот ответил: «Есть» и скрылся за дверью.
Когда в кабинет Никодима Эрастовича привели Мажора, он не был готов к разговору также, как до этого Айсен. Его наглая улыбка еще играла на губах, но глаза уже выражали испуг и непонимание. Обведя взглядом кабинет, он остановился на полковнике, инстинктивно поняв, что главный здесь он.
– Я даю вам три минуты на то, чтобы вы рассказали мне все, – железным тоном сказал Бондов.
Манера беседы с Севой Нойским резко отличалась от мягких интонаций его диалога с Айсеном. Андрееву это не понравилось. Врожденное чувство справедливости взбунтовалось и потребовало неопровержимых доказательств вины новенького. Как бы ни был неприятен Мажор, он тоже имел право на презумпцию невиновности.
«Эти спецслужбы всегда так, – думал Айсен. – Не разбираясь, назначают виноватого. А выбить признательные показания – это дело техники». По правде сказать, опыта общения со спецслужбами у Андреева до этих пор не было, но ему нравилось ощущать себя борцом за идеи. Он уже готов был восстать против бессердечных и антигуманных методов дознания. С губ лаборанта уже почти сорвались слова: «А вдруг этот парень не причем?», но тут…
– Я все расскажу, – фраза Мажора заставила Айсена повременить с правозащитным выступлением. Он с интересом стал слушать.
– Сознаюсь, это я повредил вахтера!
Такого признания никто не ожидал. Удивление на присутствующих отразилось по-разному: полковник прищурился, директор Блинов вновь округлил глаза, а лохматый лаборант растянул рот в глуповатой
