обхватывающее тонкое запястье… Исполатов стиснул зубы и быстро дёрнув шторку, нагнулся вперёд, бесцельно вглядываясь в подступающую черноту ночи.
"Невыносимо, хоть в петлю лезь…", промелькнула как будто не своя, но очень соблазнительная мысль, как бы скорее с этим покончить. Ужаснувшись и содрогнувшись такой безнадёжности, он усилием воли отринул этот мерзкий помысел.
"Господи, да что же мне делать? Я так не могу больше…".
Образ Алмазинской побледнел и исчез внезапно, вместо него сплошной вереницей понеслись события уходящего дня. Странный сон давнего друга в его подробном пересказе тоже встал, как живой перед глазами. И лютый холод раннего утра, и красные пятна уже запекшейся крови и разорванный расписной платок, "я не виновен, помогите!". Пальцы Исполатова быстро скользнули по прохладному стеклу. "Надо понаблюдать за этой историей, может это знак, может возможно ещё предотвратить трагедию…"
Карета резко остановилась.
Исполатов выбрался из неё и чувствуя, что раздражение захлестывает его целиком, поплотнее закутался в плащ и подошёл к кучеру. Тот слез с козел и в свете большого каретного фонаря осматривал ногу лошади.
– Ну что там ещё? – резко начал Павел Андреевич.
– Обождите, барин. Кобыла захромала, сейчас гляну ей копыто и двинемся дальше.
Исполатов поморщился.
– Здесь недалеко, версты две. Я дойду сам.
Идти было легко и тяжёлые думы постепенно отпускали его из своих цепких объятий.
При виде родного отцовского дома с тепло светящимися окнами Исполатов вдруг замер от радости.
– Ждут! А ведь ждут! – и он буквально взлетел по высоким ступеням.
– Павлуша, ох и заждались мы тебя! Отец Андрей, смотри скорее какого дорогого гостя нам Бог послал.
Отец Андрей, полулежащий на диване, попытался приподняться, но Исполатов бросился к его ногам.
– Не вставай, отец! Я надолго к вам, пока не прогонишь.
Отец Андрей положил руку ему на голову и ласково ероша густые волнистые волосы сына, приговаривал дрожащим голосом:
– Сподобил Господь радости! Как же я тебя прогоню. Живи сколько вздумается, здесь всё твоё.
После сытного ужина Александра Алексеевна оставила отца с сыном наедине, а сама отправилась проверить мягко ли постелено и тепло ли в покоях на втором этаже, где всё приготовлено было для милого её сердцу Павлуши.
Отец Андрей пристально посмотрел на сына.
– Мне кажется, что душа твоя мятется и болит. Чем я могу тебя утешить?
Исполатов невесело усмехнулся.
– Да если бы я знал, отец!
– Ты одинок, а это нехорошо. Невесту бы тебе добрую и ласковую и чтобы по сердцу тебе была.
– Нет таких, отец! А если и есть, то не для меня, – криво улыбнувшись, негромко сказал Павел Андреевич.
– А вот зря ты. В соседнем селе-то, в Михайлово барин живёт, Полторацкий Максимилиан Владимирович.
