говоришь? А вдруг сделка сорвётся?
– Сказал, на связи буду, с чего бы это ей разладиться? Но мне важнее съездить.
– Кто мне дружбана подменил? Чтобы тебе женщина важнее денег была?
– Если бы твоей Софке что-то надо было, ты бы всё бросил к чертям и смылся!
– Так это ж Софка! Ладно, даю тебе, гусар, три дня на улаживание твоих сердечных дел. И чтобы телефон не выключал.
– Ты настоящий братан!
Не успел Лёха выйти из банка, как Танька уже звонила Нинке:
– Нина Сергеевна, всё вы мне правильно говорили! Какая же я дура, – Танька захныкала, оттирая слёзы. – Полгода Алексей Николаевич мне голову морочил: кисонька, рыбонька, сокровище ты моё! Я-то думала, он женится!
– Ну да, ещё чего! Ты только сейчас сообразила, что Лёхе от тебя надо?
– Он с Машкой-дурочкой разводится, я и надеялась…
– Я тебе сказала, он стерве своей бывшей предложение сделал. Так что происходит?
– Он к ней летит! Что же это такое?
– Прямо сейчас?
– Только что в аэропорт уехал.
– Спасибо, Танечка. Ты мне передавай, как и что, мы ему устроим сладкую жизнь!
– Мне, Нина Сергеевна, так отомстить ему хочется!
– Не бойся, Лёха сам не поймёт с какой стороны его стукнуло!
Владимир Иванович открыл дверь, и его глаза сузились:
– Юрьев! Припёрся, значит! И тут до Эли добрался, кола осинового на тебя нет!
– Здравствуйте, вижу, вы меня узнали, а ведь столько лет прошло.
Глава 10
"Бывают разного рода удары: удар по позвоночнику, по нервам, по совести, но самый сильный и болезненный – удар по чувству собственного достоинства!"
– Вы меня впустите или внизу подождать? —продолжал Лёха.
– Заходи, а то позориться ещё из-за тебя перед соседями!
Лёха хотел ответить, что стесняться тут нечего – костюм с Сэвил-роу, от портного, который для принца Уэльского шьёт; ботинки – Алден, лучшей кожи – кордован; тачку он взял тоже не плохую – тёмно-синий Ягуар-конвертибл – как подъехал, все жильцы из окон повысовывались. Но он решил промолчать и прошёл за Владимиром Ивановичем на кухню. Тот не предложил ему ни чаю, ни выпить. Некоторое время двое мужчин сидели и настороженно смотрели друг на друга.
– Зачем ты приехал? Полюбоваться на своё рукоделие? Ладно твою, так ты чужую семью разрушил! Ты хоть об Эле-то подумал, об её детях? Или как всегда, только бы трахнуться, а дальше – хоть трава не расти? – не выдержал пожилой.
– При чём тут потрахаться? – в Лёхе поднялась злость. – Я люблю Элю, жениться на ней хочу.
– Номер пять? Моя дочь станет твоей пятой женой? – Слова хлестнули Лёху, будто Элин отец ударил его по лицу.
– Знай, что я – против, – продолжал Владимир Иванович. – Ни к чему хорошему это не приведёт, ты
