ни мертвая, стараясь негромко дышать и не двигаться с места, ошарашено прислушиваясь к этим звукам и… постепенно переставая дрожать. Да, дрожь ее тела стала потихоньку затихать, уходя куда-то внутрь и превращаясь в испарину на коже. Она теперь словно закипала внутри. Голова у нее все сильнее кружилась, а дыхание участилось.
Аня все стояла и прислушивалась к этим звукам, не понимая, что происходит с ней самой, с ее телом и разумом, не соображая, что ей теперь делать. Она была просто ошарашена. Минута, две, три… Она потеряла счет времени в этой прострации, и вдруг какое-то неведомое чувство стало постепенно всплывать в ней. Страх, волнение, любопытство, предвкушение… Сразу все вместе… В сознании ее помутилось, а воздух стал каким-то слишком плотным. Чувство реальности утратилось полностью, и Аня уже была не уверена, что это действительно не сон.
И тут чьи-то руки дотронулись до нее в темноте. Вздрогнув, она поперхнулась воздухом, будучи не способной ни вымолвить слова, ни пошевелиться. Между тем, чуть подождав, руки медленно поползли вдоль ее тела, бесцеремонно ощупывая… Никто ничего не говорил, а у нее самой слова застряли в горле. Сон достиг своего апогея, и Аня не владела самой собой. Мелко-мелко дыша, она вновь начала часто дрожать.
Наконец руки поняли, что она – женщина, и стали развязывать узел ее халата… Дрожь стала усиливаться… Сопротивляться не было сил, а язык по-прежнему не шевелился… Халат соскользнул вниз… или это кто-то снял его, подкравшись в темноте сзади… Дыхание вновь перехватило. Ане показалось, что она сейчас умрет.
Между тем явно мужские ладони стали с любопытством ощупывать ее обнаженное тело, не торопясь, поглаживая, разыскивая, исследуя формы. Плечи, спина, грудь, живот, бедра, вновь живот, грудь… Ее мякоть, округлость, упругость… Пальцы нашли соски, чуть сжали их, помяли, потеребили, убеждаясь в правильности находки… И вдруг те стали в ответ напрягаться… У Ани окончательно помутилось в голове, она не понимала, что с ней происходит, с ее разумом, сознанием, телом. И главное – телом, разум стремительно растворялся в темноте. Оно, ее обнаженное тело, внезапно перестало подчиняться сознанию, отказалось слушать доводы разума, оно стало жить своей собственной жизнью, оно начало стремительно вовлекаться в неведомую игру. Аня по-прежнему не могла говорить… А может, язык стал просто подыгрывать ее телу. Телу, которому не нужны были слова, которое вдруг начало покрываться сладкими мурашками, которое по-прежнему продолжало дрожать, но теперь уже не от страха.
Видно, почувствовав это ее просыпающееся возбуждение, руки становились все смелее и раскованнее, и она ощутила, как в этих невидимых ладонях появилась нетерпеливая жадность. Поясница, бедра, низ живота, ягодицы, лобок… Кучерявая полоска его причесочки – уходящая вниз дорожка любви. Пальцы не стали пробираться дальше в ее промежность, почувствовав, что она инстинктивно сжимает ноги. Никто никуда не торопился, никто никому ничем не был обязан, никто никого не принуждал. Тела сами отдавались телам,
