потайной фурнитурой, если телу понадобится связь с внешним миром.
…Хотела удивить мужа… Странные эти женщины. Купят что-нибудь и думают, что этот экземпляр единственный. Уж я-то знал, что их в город на тот момент поступило, как минимум, два.
В общем, влетаю я в спальню в своём прикиде, а моя мышка встречает меня уже на четвереньках – в своём. И этак, кокетливо вращает попочкой. А что? Если замужем, то ничего не должно быть стыдно. А я – вот ведь какой озорник – не снимая белья, подкрался к ней сзади и прижался к жене своим разбухшим сокровищем. А потом рванул комбидрессово забрало так, что крючки посыпались, и, оказавшись вне зоны видимости, с ловкостью Арутюна Акопяна приспустил плавки, освободил своего истомившегося тигра и вошёл в супругу неожиданно и резко, вызвав у неё запоздалое «Ах-х-х!..». Я сделал несколько решительных толчков и вдруг застонал. Жена подумала, что, всё – просто и буднично закончился её долгожданный праздник. Жалко: ждала, готовилась, купила комбидресс, а я… Даже не поинтересовался, как его расстёгивать…
Я обмяк, отвалился. И всё время тихонечко подвывал: «Оё!… – оё-ё-ё-ё-о!». Женщина обернулась. Хотела сказать приличные случаю слова, что, дескать – ничего! – в другой раз у нас всё получится и… осеклась. Я сидел на кровати, и вид мой был жалок: то, чем я всегда так гордился, чем всегда перед супругой вызывающе похвалялся, висело теперь между ног кровавой тряпочкой. Я сидел и, раскачиваясь из стороны в сторону, приговаривал: «Оё!… – оё-ё-ё-ё-о!».
Как бы то ни было, но своё доброе имя я спас и ещё избавил себя от ненужных объяснений. Разыгранному спектаклю позавидовали бы и Качалов и Штирлиц. А говорят ещё, что мужчины не могут терпеть боль. Они могут переносить её, улыбаясь, даже не будучи при этом коммунистами. Конечно, важную роль в исходе щекотливой ситуации сыграла водочка, которая всё-таки боль на какой-то момент приглушила. (А оно и нужно-то было – на момент). Ну, а главное – это, конечно, любовь к своей женщине. Только любовь помогла поднять искалеченный член и, не моргнув глазом, эмитировать его в трепетное лоно законной своей супруги. И заново безжалостно содрать запёкшуюся, присохшую уже было, шкурку.
Можно представить, как важно было для сохранения теплого домашнего очага.
И я его сохранил.
Сколько нежности, тепла и заботы подарила мне супруга, пока происходил процесс заживления раны! Несмотря на то, что в эти дни, в силу своих производственных обязанностей, много посторонних людей брали у меня в руки то, что полагалось только ей одной. Это – хирург, который зашил разорванное место. Это медсёстры, которые делали ежедневные перевязки, а потом – физлечение и массаж. Целый месяц мне пришлось ходить на улицу Перова, засовывать член в специальный аппарат, где его просвечивали для скорейшего выздоровления недавно открытыми лучами. Этот прибор параллельно опробовали на мышах. И ещё научный сотрудник Раюшечка несколько раз, при помощи своего рта, осторожно брала у меня для экспериментов
