чтобы оборачивать все в свою пользу. – Она подняла глаза. Черты ее лица сквозили холодным безразличием. Если бы прямая челка не закрывала лоб черной бахромой, то было бы видно, как одна из ее густых бровей высоко поднялась. – А потом ты приползешь к нам и попросишь, чтобы мы спасли твою задницу.
– Я тронут твоим беспокойством.
– Это не беспокойство.
– Какое облегчение. Я уже испугался, что отныне мне придется осторожно идти по жизни. – Я провел пальцем по линиям фантика. – Какое бессмысленное слово – осторожность.
– Настанет день, когда твое легкомыслие обернется против тебя, брат.
– Возможно. Но мы с тобой знаем, что я все равно выиграю. – Я нахмурился. – Потому что всегда побеждаю. Я Тираэль, ты забыла? – Кораэль открыла рот, чтобы что-то ответить, но Арчибальд опередил ее, фыркнув.
– Неужели вы, priutas, не можете хоть раз вести себя так, как вам полагается?
Кораэль прыснула от смеха.
– Не знала, что я мальчик.
Усмехнувшись, я скрутил фантик в шарик и запульнул его в лоб моей сестры.
– Если наш законопослушный принц утверждает, что мы уродцы, значит, так оно и есть. Научись принимать свою судьбу, Кора. – Арчи сверкнул на меня глазами со своего кресла от «Честерфилд». – Сколько раз я говорил тебе не переводить азлатские слова? Когда ты, черт возьми, уже научишься этому, Tи?
– Арчибальд, – прозвучал предостерегающий голос нашего отца. Его широкое тело виднелось у окна, повернутое к нам спиной. Плечом отец касался ткани тяжелых темно-красных бархатных штор. – Не выражайся в доме.
– Вот, значит, как. – Андрогинные черты лица Арчи исказились в неодобрительной гримасе. – Выражаться неуместно, а нарушения закона Тираэлем принимаются без комментариев? – Он издал безрадостный смешок и поднял руки, сдавшись. – Разумеется. Простите мне мою ошибку. Это же Тираэль. Глупо допускать, что мы можем соревноваться на равных.
Далзил Бернетт повернулся к нам. На его пепельно-седых волосах, так не похожих на мои, виднелись залысины. Складка гнева между густыми бровями за его долгую жизнь сделалась такой глубокой, что теперь поселилась там навсегда. Он расстегнул свой льняной жилет, сбросил белую рубашку и снял с крючка у камина черный кожаный комбинезон.
– Хватит, Арчибальд. – Теплый свет люстры освещал шрамы всех форм и вариаций на очерченном торсе моего отца. – Веди себя прилично, или я отправлю тебя с вилами на арену сегодня ночью.
– Далзил! – Моя мать мрачно посмотрела на него, плотно поджав губы. Арчибальд мог вести себя как подонок, но наша мама всегда защищала его. Каждого из нас.
Отец поднял руки в примирительном жесте.
– Все в порядке, Эльс. Давайте оставим это. – Его взгляд скользнул к часам над каменным камином – такого же строения, как и в фойе.
– Кора, ты берешь на себя Банчори. Вместе с Мерлином.
Моя
