в бороду, – соснуть пошла.
– Куда пошла? – глупо переспросил Сашок.
– Известно куда, на сеновал, – махнул рукой отец Павел в сторону едва видных из открытых дверей трапезной, далеких деревянных строений. – В келье душно.
Пояснил он, видя все нарастающее недоумение строителей, и пустился объяснять дальше. Из его болтовни, новоприбывшие уяснили одно, монахи поднимаются в пять утра, чтобы к шести собраться в церкви на монастырскую службу. Ложатся поздно, после одиннадцати вечера.
– Этак нас голодом заморят и спать не дадут! – прошептал на ухо Шабашкину, Сашок.
Шабашкин с тоской во взгляде, молча, кивнул. Подавленные нелегкой монастырской долей, строители потянулись вслед за высокой мощной фигурой иеромонаха Афанасия.
Сестры, оставшиеся в трапезной, остались внимать отцу Петру.
Послушница
– Екатериной зовут, – ответила в ответ на приветственные речи строителей, молоденькая послушница.
Послушница, девчонка лет восемнадцати, ворошила сено, перекладывала вилами с места на место.
– Давай помогу! – вызвался Сашок.
– Не положено, – отказалась послушница и поправила на голове темно-синий платочек, повязанный по-монашески.
Строители стесненно переминались рядом, они не привыкли видеть женщин за столь тяжелыми занятиями.
Послушница, как ни в чем не бывало, ворочала вилами и на мучения мужиков не обращала ровно никакого внимания.
– Как же ты решилась в монашки, доченька? – полюбопытствовал Тарасыч, присаживаясь на свежескошенную травку, рядышком.
– Бог призвал! – строго сдвинув брови, ответила Екатерина.
– Это как, призвал? – удивился Сашок, не сводя глаз с симпатичного личика, девушки.
Екатерина бросила на него быстрый взгляд.
– Много будешь знать, скоро состаришься, – ответила она и внезапно, дразнясь, высунула язык.
– Ах, ты! – ринулся на нее Сашок.
– У меня оружие! – расхохоталась Екатерина и выставила вперед вилы.
– Катька! – строго окликнула послушницу монахиня, вышедшая из-под навеса с сеновалом. – Что это еще такое? Сто земных поклонов!
Екатерина, молча, поклонилась ей в пояс и, бросив вилы, пошла прочь от строителей.
Строители удивленно смотрели вслед девушке.
Монахиня подошла к мужикам, поглядела на них с сомнением, поправила очки с толстыми стеклами.
– Негоже вам тут возле наших монахинь увиваться!
– Она не монахиня! – возразил Сашок, указывая пальцем в сторону удаляющейся фигурки послушницы.
– Никто никого насильно тут не держит! – ехидно заметила монахиня.
– Как же она в монастырь попала? – продолжал удивляться Тарасыч. – Ведь девчонка совсем, несмышленыш!
– Сиротская
