улыбалась.
Видела бы она себя! Лицо раскраснелось, волосы выбились из причёски, пушились и разлетались надо лбом, глаза сияли счастливым блеском.
Лабораторка оказалась совсем несложной. Физик прошёл по рядам, проверил, как идут дела, а у их парты не задержался – только многозначительно улыбнулся:
– Тебя, Кондрашова, надо бы, наверно, пересадить. А я думал, вы с Куракиным – два друга: Мороз и Вьюга.
Учителя… Ну, куда от них скрыться? Ну, почему им до всего есть дело? И ещё Олеська захихикнула сзади…
Куракин… А что Куракин? Как будто они муж и жена! Вот сами посадят с кем-то, а потом упражняются в остроумии! Конечно, тут есть, чему улыбнуться. По росту сидеть бы Дашке на последней парте, но она оттуда не видит – близорукость. И приходится сидеть с Данилкой, который ей по плечо, никак не вырастет. Он ласково зовёт Дашку «слонопатамчик» – за то, что она сдвигает с грохотом стулья и шатает стол, когда протискивается из своего угла отвечать у доски.
Данилка шарит в физике и алгебре, играет с детства в шахматы, и в этом ему нет равных. Ему прочат большую славу.
Конечно, лабораторки удобнее делать с Данилкой, но эта – настолько простая, что… Дашке кажется, что горошины – это планеты, а они с Максимом – космические великаны, подсчитывающие диаметр планет. На каждой есть жизнь, и протекает она в причудливых, не постижимых для человека формах. Например, вот на этой первой живут существа, похожие на тюленей. Они общаются соприкосновеньем усиков и взмахами хвостов. Лучшие представители обходятся взглядом глаза в глаза…
Глаза в глаза…
– Даш, а у тебя почерк очень красивый!
Зачем он так? Разве не знает, что нельзя такими глазами так смотреть?.. Море, небо, море, небо, море… Космос!
Однажды в глубоком детстве Дашку возили на море. Она почти ничего не помнит, кроме тёплых волн, поочерёдно бьющихся о берег. Дашке хорошо и страшно было стоять у кромки воды, сомкнув глаза и плотно сжав губы. Нарастает медленный гул, пробегает холодок по коже, и вот уже тебя всю – с ног до головы – накрывает холодом и солью, и вместе с отбегающей волной со страшной силой влечёт на глубину.
Вот и сейчас – так…
Урок закончился, а Дашке не хочется уходить. Берёза за окном белее белого – сияет и дышит прохладой. И кажется, что ветки, переплетаясь, поют: «Макси-и-им, Макси-и-им…», осыпают в синий воздух звонкие круглые листья.
Из дневника неотправленных писем
12 сентября
Сегодня воскресение и я скучаю по тебе. Наверное, я одна такая глупая, что хочу в школу. Тяжело пережить без тебя даже выходные – не то, что каникулы!
Тепло. Мы катались с братьями на велосипедах. Было немного грустно, потому что всё почти такое, как летом, но вот-вот закончится.
Папа сказал, что если постоит такая погода, мы поедем через неделю за грибами. Это хорошо. Я уйду подальше в лес и буду думать о тебе. Так думать, как думают деревья. Вопьюсь корнями в землю, чтобы не улететь от счастья, раскину руки, чтобы они,
