укрыть или просто полюбоваться, а она отвечала мне взаимностью. Я так старалась стереть из ее памяти пять лет ада; я применила все техники, которые только знала, мы вылепливали все неприятные события, рисовали плохих персонажей и потом их или рвали, или сжигали, и когда я почувствовала, что ее боль стала утихать, а воспоминания для нее стали просто прочитанной страшной сказкой, я потихоньку стала успокаиваться душевно. Наша Настя пошла в первый класс, а я по выходным нашла себе хобби: записалась на курсы шитья и конструирования. Мама радостно кричала:
– Настюша, представляешь, меня выбрали играть Снежную Королеву!
– Ура! – запрыгали мы. – Завтра пойдем по магазинам, купим самый красивый материал и сделаем из тебя самую красивую королеву на свете.
Я купила ей ткань из блестящей белой парчи и приступила к шитью: стала расшивать его наикрасивейшем стеклярусом, который при свете играл как алмазы.
– Ух ты! – восхищалась дочь. – Мама, я хочу себе такое свадебное платье. Ты мне сошьешь?
– Я сошью тебе еще лучше!
– Мама, – поцеловала меня Настя, – ну куда уже лучше! Это просто шикарное и такое пышное. Я похожа буду на Золушку.
Я целовала доченьке ручки и говорила:
– Ты у меня самая красивая, самая любимая. Я для тебя что хочешь сделаю и сошью.
А она обнимала меня за шею и начинала щекотать. Платье почти было готово, и роль выучили, как у Насти поднялась высокая температура и сбиваться не хотела.
– Мам, неужели опять простуда?
Мы ведь вроде в выходные никуда не ходили. Я платье заканчивала. Настя слова учила. Где она простыть могла?
– Да она, доченька, уже неделю головной болью мается.
– Как? – удивилась я, – А мне почему не сказали?
– Настя не хотела тебя беспокоить.
Меня резануло по сердцу. Неужели у моей доченьки до сих пор страх быть ненужной, быть обузой? Я подошла к ней, забрала книгу и посадила ее к себе на колени.
– Почему ты мне не сказала, что плохо себя чувствуешь? Ты не должна бояться говорить как есть. Я буду любить тебя всегда, слышишь меня?
– Да, – ответила мне она, и я вызвала скорую. Нас увезли в больницу и положили на обследование. Через две недели меня вызвал главврач и ошарашил новостью:
– У вашей дочери рак, – сказал он.
– Что… – затрясло меня.
– И дела, скажу я вам, хреновые. Нужен донор. Вам нужно сдать кровь на совместимость. Я не буду вас сейчас грузить терминами, но время пошло на часы.
Мы сдали с мамой кровь и попросили знакомых, но результаты пришли неутешительные: мы не подходили.
– А отец? – спросил доктор.
– Мы не общаемся, но я постараюсь его найти.
Приехав по старому адресу, я позвонила в дверь. Открыла мне Елена Владимировна.
– Тебе чего?
– А Андрей дома?
