будущее, притом не только его, но и Софи… Сердце болезненно сжалось от надежды и тоски, и Морис отгородился от посторонних мыслей.
Привязанный к дереву конь был отнюдь не белым и даже не серым, а практически черным с рыжими подпалинами на морде и боках. Морис отвязал поводья и вскочил в седло. Стук копыт уже звучал отчетливее и ближе. Цок-цок. Цок-цок. В ритме затихающей головной боли.
Справа, в просветах между стволов, замелькала черная тень, а в следующий миг тишину леса прорезали дикое ржание и девичий вскрик. Морис набрал воздуха в грудь и медленно выдохнул, успокаивая вновь зачастившее сердце. Итак, дело сделано, и Сорен выполнил свою часть задачи. Морис неторопливо сосчитал до десяти и поскакал к дороге, соображая, как лучше начать разговор. Убедить графиню принять от него помощь будет несложно. Попасть вместе с ней в замок тоже не составит труда, а вот дальше… Слишком много непредсказуемых переменных – вся надежда возлагалась исключительно на удачу.
Лошадь графини стояла возле обочины, в ста шагах от засады. На дороге неподалеку распростерлось тело самой графини: по земле разметался веер черных волос, крылом бабочки раскинулся фиолетовый плащ. В первый миг Морис испугался: потерявшая сознание графиня в его планы не входила. Но после решил, что так даже проще: не придется что-то выдумывать и заговаривать зубы девице – в отличие от Сорена, он в этом деле не был умельцем. Вместо этого он просто закинет графиню на лошадь и отвезет в замок, а там его как спасителя впустят в ворота. Главное, чтобы к тому моменту графиня очнулась, иначе в замке у него ничего не выйдет.
Морис спрыгнул на землю и присел на корточки рядом с графиней.
– Госпожа, – позвал он.
Девушка лежала без движения. Морис взял ее за плечи и начал осторожно поворачивать к себе лицом.
– Госпожа, вы пострадали? Позвольте я вам помогу…
Морис отпрянул, чуть не упав. С застывшего лица графини на него смотрели широко распахнутые голубые глаза. Неподвижные и пустые. Дрожащими пальцами Морис дотронулся до шеи графини и сразу отдернул руку. Пульс отсутствовал. И голова графини была повернута под неестественным странным углом.
Морис шумно втянул воздух и сел прямо в дорожную пыль. Провал. Это был полный и окончательный провал. Морис вцепился пальцами в волосы и, раскачиваясь взад-вперед, застонал. Стон перешел в бессильное рычание – до того абсурдной и тупиковой была ситуация.
– Знаешь, Морис, – раздался из-за кустов голос Сорена. – А кобылка-то осталась цела. Ни одна нога не пострадала. Но ничего. Я ее сейчас уведу. Графиня решит, что та убежала… А ты чего приуныл?
– Сорен, – скрежетнул зубами Морис. – Я просил тебя всего об одном.
– Знаю, Морис…
– Я просил тебя сломать ногу лошади, а не шею графини!
На мгновение воцарилась гробовая тишина. Затем зашуршали кусты, и на дорогу выбрался Сорен.
– Так она что, померла? – он поглядел
