сиянием ладонь к груди несчастного, благодаря чему рана, кажется, медленно затягивалась сама по себе.
– Как ты ее узнаешь? – спросил воинственную шаотку сидящий на соседней кровати Оттис, натягивая ботинки. – Они все одинаковые.
– Ну уж нет, я эту паскуду запомнила! – кричала женщина, брызжа слюной. Наклонилась, отыскала на земле камешек и швырнула в Йохана, который по-прежнему не уделял ей внимания. Промахнулась, смачно выругалась, с ненавистью глянув на уцелевшую левую руку.
– На лицо бред от шока, – громко бросил Йохан, не отрываясь от своего занятия. – Я прописываю тебе постельный режим, дорогуша. Эй, кто-нибудь, займитесь ей, пока она тут все не разнесла.
К ней подоспели двое целителей, силком укладывая на кровать, что сопровождалось потоком нецензурной брани. Вскоре им удалось как-то заколдовать ее, и она угомонилась, позволяя позаботиться о своем увечье.
Среди люмеров один держался особняком – ходил вдоль коек, распределяя и опрашивая новоприбывших, выпроваживал из шатра здоровых и параллельно делал пометки в большой книге, парившей перед ним в воздухе. Один шаот, шедший по проходу, задел его перекинутым через плечо туго набитым рюкзаком и вместо извинений бойко рапортовал:
– Возродился и сваливаю!
Пока люмер записывал его имя в книгу, на него обрушились возгласы:
– Так это ты, жопа фениксова, всех ночью перебудил?
– У тебя что, две жизни было?
– Не многовато будет? Поделись по-братски!
С ухмылкой на лице он стал пятиться, показывая всем средний палец. У выхода он чуть не столкнулся с парой кукол, которые стояли без движения с пустыми носилками, ожидая новых команд. Люмер с книгой наклонился над соседней с Лу койкой, снимая подвеску с шеи лежавшего там шаота, и девчонка ожидала услышать, как знакомый грубоватый голос возмутится: «эй, ты что это себе удумал, братец?» Но ничего такого она не услышала, а через мгновение поняла, что уже не услышит. Забрав жетон, люмер сделал легкий жест, заставляя кукол приблизиться, и Диаль медленно поднялась с земли, отряхиваясь и освобождая им место.
Не в силах лицезреть безжизненное лицо соседа, девчонка повернулась к муранке. Теперь, в проникавшем через открытый полог утреннем свете были хорошо различимы белые прожилки, тянущиеся вверх по ее шее к лицу – без сомнений, те же следы химерной болезни, которыми многие здесь были отмечены. Диаль отрешенно стояла к куклам спиной, не глядя, как те слаженными движениями повторяют выверенную церемонию: заворачивают тело в одеяло, перекладывают на носилки, уносят прочь. Одеяла они пустили в ход оба, и она даже не шевельнулась, чтобы забрать свое; но, когда носильщики замаршировали к выходу, она поплелась за ними. Оттис, закончивший одеваться и обуваться, молча пошел следом. Не вполне осознанно Лу ступила босыми ногами на холодную землю, тоже покидая лазарет.
Крепкий морозец мгновенно наполнил легкие, по глазам полоснул утренний свет, и вместе с этим к девчонке пришло осознание: все странное, что довелось
