равно должен вам попенять. Как можно было исчезнуть настолько из Либрума и никому ничего не сказать?! Ай-яй-яй… – Маркус погрозил мне шутливо пальцем, а я стояла и смотрела на него, потеряв дар речи. Неужели он ничего не знал про мой арест? – Нехорошо заставлять своих поклонников и верных друзей столько времени себя дожидаться! Высший свет Либрума стал без своей маленькой звёздочки гораздо тусклее!
Он усмехнулся, довольный таким словесным каламбуром, а мне наконец удалось обрести способность опять разговаривать:
– Я вас тоже рада видеть, Маркус. Не знала, что вы получили травму…– Мой взгляд упал на трость в его руке, и собеседник заливисто расхохотался.
– Ах, это… Вы всё неверно поняли, Кара. Трости сейчас снова вошли в моду! Я заказал себе уже семь. На каждый день недели! Разумеется, с разными рукоятками из золота и платины: попугай, лев, медведь, пантера, лебедь, медуза Горгона и – мой любимый – дракон!
С трудом подавила приступ брезгливости. Люди, вроде господина Карелтона, пускали деньги на ветер, в то время как за пределами столицы, в горах, жили семьи шахтёров, которые едва сводили концы с концами…
– Рада слышать, что здоровье вас не беспокоит, – уже холоднее сказала я. – Чем обязана?
– Чем обязана?! – то ли удивился, то ли возмутился гость. – Она ещё спрашивает! Ролики вашего зеркального пространства, Кара, зашли всем на ура. Триумф! Клянусь, с таким ажиотажем, продажи побьют все рекорды! Скоро вы приблизитесь к топу, моя дорогая! Так что на очереди ваш шатёр воспоминаний. Как говорится, куй железо, пока горячо.
– Насколько горячо? – уточнила я.
– Горячее некуда! Нужно лететь прямо сейчас на фотосессию!
– Прямо сейчас… А как же моя работа? Извините, Маркус, но мне нужно заниматься новым сложным проектом… Может, встретимся в другой раз?
– Из-за такой ерунды? Не говорите глупостей, моя милая! Я уже обо всём договорился с Фредериком.
– Серьёзно? – удивилась я. С чего вдруг Верховный архонт обеспокоился моей популярностью?
– Конечно! Наш обожаемый Фредерик в вопросах пиара своих дражайших писателей на редкость прозорлив! Он с большим пониманием отнёсся к моей просьбе.
Или попросту решил посмотреть, как я стану вести себя на людях? Не проболтаюсь ли про рудники и зверское отношение к находящимся там писателям, а может, про кое-что и похуже?.. У него ведь везде есть свои «уши».
Значит, нужно быть осторожней, чтобы случайно себя не раскрыть.
– Раз всё улажено, Маркус, – я неискренне улыбнулась, – тогда летим.
Пока мы неслись к съемочным павильонам на чёрном карлёте господина Карелтона с изображением на капоте переливов северного сияния, мысли в голове непрерывно крутились вокруг того, что высшему обществу Либрума было известно о моём аресте. Нехватка информации сковывала, не давала обдумать план своих действий. Ведь я понятия не имела, как после случившегося вести себя с теми, в чьих руках находились богатство,
