среди своих собственных демонов, сожалений и сомнений.
Но я действительно не злюсь. Дину приставили пистолет к голове, и наши жизни висели на волоске. Был лишь один выход, и я уговорила его им воспользоваться.
Ну, может быть, немного чувствую опустошение.
Я закрываю глаза и ложусь на спину, заставляя себя дать ему уединение, в котором он нуждается. У нас будет время все обсудить – когда он придет в себя.
У нас только и есть, что время.
Наступает вечер, и наш естественный ночник гаснет.
Прошло уже несколько часов. Часов.
А Дин все еще отказывается со мной разговаривать.
Тишина становится невыносимой, поэтому я решаю ее нарушить, пока мы сидим одни в темноте – по-настоящему одни.
– Я собиралась завести собаку, – шепчу я в темноту. Дина почти не видно с моего места, но я различаю легкое движение, сообщившее мне, что он не спит. – Ты хотел знать, о чем я думала. Я думала о двух собаках, с которыми мне так и не удалось встретиться в прошлое воскресенье. Интересно, в какую из них я бы влюбилась?
Тишина.
Мои слова напряженно повисают в воздухе, одинокие и болезненно игнорируемые. Я подтягиваю колени к груди и кладу между ними подбородок. Шевелю пальцами ног в серых кроссовках Дина, которые мне слишком велики. Но в них тепло и уютно, а именно этого я так отчаянно жажду, особенно сейчас.
Я закрываю глаза и шепчу:
– Спокойной ночи.
В эту ночь Дин так мне и не отвечает. Он не поет.
Я же то проваливаюсь в беспокойный, мучительный сон, то выныриваю из него, скучая по звуку голоса Дина.
Глава 8
Десять лет назад
– Дин, останови машину!
Посреди оживленного заснеженного перекрестка лежит раненая собака. Она брыкается, наполовину переворачивается и съеживается от страха каждый раз, когда мимо проносится машина, забрызгивая ее грязной жижей и оставляя замерзать до смерти.
– Черт бы тебя побрал, Корабелла, ты в своем уме? На улице метель, а мы уже на двадцать минут опаздываем к завтраку.
Мэнди оживляется на пассажирском сиденье и выворачивает шею, чтобы посмотреть на меня из-под своих идеально подведенных бровей.
– В чем дело? Ты забыла свою сумочку? – спрашивает она меня.
Я качаю головой, отстегиваю ремень безопасности и наклоняюсь вперед, указывая пальцем в лобовое стекло.
– Там собака. Она ранена.
– Мы не можем остановиться, сестренка, – настаивает Мэнди, ее взгляд останавливается на животном. – Это слишком опасно. К тому же бабушку, вероятно, удар хватит от беспокойства, почему мы опаздываем.
– Можем позвонить в службу контроля за животными, когда доберемся до ресторана, – предлагает Дин.
Мэнди кивает и поднимает свой смартфон.
– Могу даже прямо сейчас позвонить, если тебе от этого станет легче.
– Ты серьезно? Бедняжку,
