заставляя вскрикнуть.
– Эй! – Дин неистовствует, гремя цепью, от него волнами исходит ярость.
– Я беру желаемое, когда захочу, ты, тупая сука! Поняла? – шипит Эрл.
Я киваю. Из глаз текут слезы, а челюсть пульсирует от боли.
Эрл срывает с себя ремень… и когда тот грубо проскальзывает сквозь петли, отлетает крошечный кусочек металлического язычка. Очень маленький, он едва слышно падает у ноги Дина, но Дин его замечает. Я пытаюсь никак не реагировать, чтобы не выдать нас, но округлившимися глазами смотрю, как Дин незаметно прячет металлическую застежку под носком.
Не знаю, чем это может нам помочь и может ли вообще, но уже хоть что-то.
Это все, что у нас есть.
Глава 10
– Ты скучаешь по ней?
На восемнадцатый день в окно заглядывает солнце и дразнит нас. Мы сидим по своим углам лицом друг к другу, наши ноги вытянуты и почти соприкасаются носками. Дин опирается спиной на свою трубу, его взгляд устремлен поверх моего плеча.
– По кому? – рассеянно спрашивает он.
Он знает ответ, но я все равно отвечаю.
– По моей сестре.
Дин моргает, медленно и лениво. На его лице появляется отстраненное выражение, и между нами повисает молчание. Интересно, о чем он сейчас думает? Прокручивает ли мысленно воспоминания, как кинопленку?
Наконец он один раз кивает, так же медленно.
– Мы должны были пожениться через две недели. Мэнди хотела зимнюю свадьбу с бархатными шалями, санями, запряженными лошадьми, и белыми рождественскими гирляндами.
На моем лице расцветает ностальгическая улыбка, когда я вспоминаю, как мы с Мэнди планировали ее свадьбу. Мы остановились на рубиново-красных платьях подружек невесты с белоснежными шалями. Это было волшебно.
Должно было выглядеть волшебно.
Я бросаю взгляд на Дина, молча умоляя его посмотреть на меня. Увидеть меня. Чтобы я могла убедиться, что все еще существую.
– Она была очень счастлива, что станет твоей женой, – говорю я тихим шепотом.
Аманда Ашер.
В моем последнем воспоминании Мэнди отрабатывала свою будущую подпись на счете в баре в ту роковую ночь.
Я замечаю, как Дин стискивает зубы в ответ на мои слова, а затем закрывает глаза. Наверное, он принимает тот факт, что, возможно, никогда не женится на Мэнди. Возможно, он вообще никогда не женится. У него никогда не будет детей, или он не посмотрит еще один футбольный матч, или не съест стейк средней прожарки. Не погладит собаку, не будет спать в чертовой кровати и его не разбудит будильник, чтобы сообщить: «Доброе утро. Еще непросветная рань, а тебя ждет десять тяжелых часов на работе, но, по крайней мере, ты сможешь дышать свежим воздухом и чувствовать солнечные лучи на своей коже».
Дин откидывает голову на трубу, его глаза все еще закрыты. Но когда он их открывает, то наконец видит мое лицо. Мои печальные нефритовые глаза. Мою бледную кожу и спутанные волосы. Он видит
