красавцем, если бы не боксерский маленький, изогнутый нос-капля.
Наконец Ортис открыл глаза. Надо отдать ему должное: тотчас ухватив ситуацию, он попытался рвануться вперед. Путы мгновенно погасили его рывок еще до того, как он начал движение, и Ортис секунду боролся с ними, прежде чем понял тщетность усилий. Он просто сдался, сидел и осматривался по сторонам, силясь осмыслить происходящее. Он перестал крутить головой и застыл, когда увидел мисс Баландран, словно растаявшую в своем кресле, затем взглянул прямо на Коко и вновь попытался вырваться из кресла, но даже поняв, что не удастся, не сводил глаз с Коко.
– Ну вот мы с тобой и вдвоем, Ортис, – сказал Коко. Он поднял с пола полковую карточную колоду и показал ему рубашку карты – старого доброго слона, вставшего на дыбы. – Эмблему узнаешь?
Ортис покачал головой, в глазах его плавала боль.
– Ты должен рассказать мне правду, как все было на самом деле, – продолжил Коко. – Не лги, постарайся вспомнить все, не напрягай понапрасну ошметки своих мозгов. Ну-ка давай, смотри как следует.
Он внимательно наблюдал за тем, как Роберто Ортис пытается сосредоточиться и как в его глазах вспыхнула слабая искра пробуждения крохотной клеточки памяти.
– Я не сомневался, что вспомнишь. Ты тогда появился с остальными гиенами и наверняка видел ее где-то. Ты там шастал всюду и наверняка загонялся, что твои выдраенные до блеска башмаки заляпает грязью – ты был, был там, Роберто. Я вызвал тебя сюда, потому что хотел поговорить с тобой. Задать тебе пару серьезных вопросов.
Тряпка и лента не заглушили стона Роберто Ортиса. В его больших теплых карих глазах плескалась мольба.
– А говорить тебе ничего и не надо. Просто кивай.
Если ты видел, как дрожит лист.
Если курица замерла на одной ноге.
Если ты все это видел, то, значит, ни одна часть животного не пропала понапрасну.
– Слон – это символ 24-го пехотного, верно?
Ортис кивнул.
– И ты согласишься с тем, что слон воплощает в себе такие черты: благородство, изящество, уравновешенность, упорство и терпение, выносливость, силу и осторожность в мирное время, ярость и мощь – во время военное?
Ортис выглядел сбитым с толку, но кивнул.
– И как, по-твоему, можно ли назвать произошедшее на территории базирования Первого корпуса в деревне Я-Тук злодеянием?
Чуть замявшись, Ортис кивнул.
Сейчас Коко находился не в сумрачной комнате бунгало с розовой штукатуркой на стенах на окраине тропического города, а в промерзшей тундре под высоким темно-синим небом. Сильный ветер, не затихая, срывал снег, кружил его и выкладывал тонким ребристым слоем над толщей вечной мерзлоты в сотни ярдов. Далеко на западе темнела гряда ледников, похожих на обломанные зубы. И над всем этим где-то в недосягаемой выси виднелась рука Бога и указывала на него.
Коко вскочил на ноги и ударил рукояткой
