долгое-долгое время они с ручной кладью в руках стояли в проходе и ждали, когда Леди Дахау откроет дверь. Прямо перед Коко на уровне глаз маячил пиджак от синего льняного костюма Билли Дикерсона, весь в паутинке больших и маленьких складок, казавшихся такими уютными, легкими и непринужденными, что хотелось помяться самому – легко и непринужденно. Подняв взгляд повыше, Коко увидел растрепавшиеся светлые волосы Билли Дикерсона над идеальным воротником льняного пиджака. От старого доброго Билла приятно веяло мылом и средством после бритья: в это утро полчаса назад он уединился в туалете почти на полчаса, в то время как безвременье вдруг превратилось в местное время в Сан-Франциско.
– Бобби, – Дикерсон глянул через плечо на Коко, – если хочешь отменить наше пари, то я не против. Чумовое оно какое-то…
– Сделай одолжение, – отозвался Коко.
Леди Дахау дождалась сигнала и открыла дверь.
Они ступили в коридор холодного огня. Путь им указали ангелы, махнув пылающими мечами. Коко услышал отзвуки далекой перестрелки – знак того, что в принципе ничего серьезного не происходит: просто Железный Дровосек отправил нескольких парней израсходовать часть денег налогоплательщиков, выделенных на этот месяц. Холодный огонь, застывший узорно, как камень, колыхался под ногами. Здравствуй снова, Америка. Ангелы с пламенеющими мечами и калеными улыбками.
– А помнишь, я обещал тебе фокус?
Дикерсон кивнул, вопросительно выгнув бровь, и они с Коко зашагали к зоне выдачи багажа. Мало-помалу ангелы с пылающими мечами утрачивали свою божественность, превращаясь в бортпроводниц в форме, тянущих за выдвижные ручки сумки на колесиках. Под ногами завитки холодного пламени застыли ледяными узорами.
Коридор шел прямо ярдов двадцать и с уклоном заворачивал направо. Повернули направо и они.
– Ну наконец-то туалет! – воскликнул Дикерсон, прибавил шагу и толкнул плечом дверь.
Улыбаясь, Коко прогулочным шагом последовал за ним; воображение нарисовало ему пустое бело-кафельное помещение.
Мимо прошла женщина в ярко-желтом платье, и от нее повеяло таким знакомым ароматом вечности – горячим и кровавым. На мгновение в руке ее ослепительно сверкнул меч. Он толкнул дверь мужского туалета, и ему пришлось переложить свою сумку в другую руку, чтобы открыть вторую дверь, что была за первой.
У одной из раковин мыл руки лысый мужчина. Склонившись над соседней раковиной, мужчина без рубашки соскабливал пену с лица синим пластиковым станком. Коко весь подобрался. Старина Билли стоял в дальнем конце длинного ряда писсуаров, половина из которых были заняты.
Коко видел в зеркале его напряженное, обеспокоенное лицо.
Он подошел к первому писсуару и сделал вид, будто мочится, а на самом деле дожидаясь, пока все уйдут и оставят его с Дикерсоном наедине. Внутри него будто что-то освободилось, распрямилось, словно пружина, под ребрами завибрировало и затрепетало, голова закружилась, и он покачнулся.
На
