это невежливо и может быть неприятно, но мне хотелось постоянно говорить с Романом, слышать его голос. В общем, мои желания оказались сильнее меня.
– Вряд ли вам будет интересно, – ответил Роман уклончиво.
– Мне все же кажется, что прозвучит увлекательнее, чем сегодняшние споры о войне.
Остен-Сакен усмехнулся, но лицо его по-прежнему сохраняло серьезное выражение.
– Ваша правда, княжна, но, к сожалению, я пока не могу говорить с кем-то о своей работе.
Я почувствовала себя неловко: мне намекали на отсутствие такта, а я, вместо того, чтобы просто замолчать, обдумывала вопросы, которые мне нужно ещё задать. К счастью для Романа, мы уже подходили к нашему дому, но тут мой отец предложил совершенно неожиданно для меня:
– Не хотите ли зайти на чай?
Видимо, Сергей оказался более лоялен к мнению моего отца, и тому не хотелось расставаться со своим единомышленником. Мне неизвестно, что за чувство испытывал Путятин-младший к князю Абамелику, но он кивнул головой и сказал с улыбкой:
– Да, думаю, это отличная идея.
Сколько бы я не старалась, но не могла потом припомнить, чтобы в нашей семье когда-либо пили чай в такое позднее время. Тем не менее, сонная служанка явилась с чашками и чайником на подносе минут через десять после того, как мы вошли в дом. Эта милая женщина по имени Анна уже собиралась уходить, но неожиданно Роман Евгеньевич поинтересовался у неё:
– Неужели княгиня уже спит?
– Да, – Анна несколько удивилась тем, что именно Роман задал этот вопрос, – ей весь день жутко нездоровилось.
Мы с отцом, кстати, удивились ничуть не меньше. Особенно тому, что произошло потом.
– Тогда, прошу вас, разбудите её, чтобы она присоединилась к нам. Дело чрезвычайно важное, и не терпит отлагательства.
По выражению лица своего папы я поняла, что он уже не столько удивлен, сколько зол. Сергей поперхнулся чаем и кашлял в течение нескольких минут. Отсутствие такта, которое я продемонстрировала Роману несколько минут назад, теперь не казалось мне самой таким уж большим отступлением от правил приличия по сравнению с тем, что сейчас сделал сам князь. И все же в своем безрассудстве он выглядел для меня ещё более привлекательным. Я снова смотрела на него, не отрываясь, и видела, что его глаза полны решимости.
– Какие такие причины, – начал папа, и таким его голос я никогда не слышала, – позволяют вам, князь, вести себя так нагло?
Роман ответил не сразу, и я поразилась тому, как спокойно звучал его голос:
– Поверьте, не наглость руководит моим поступком, а нежное и сильное чувство.
Здесь-то, конечно, князь Абамелик все понял, да и Сергей, наверняка, тоже. Мне же до последнего момента всё казалось сном. Спустилась мама в наспех надетом домашнем платье и сонным голосом, но с большим волнением спросила:
– Что случилось?
Поднявшийся со своего места, едва мама появилась в гостиной,
