Саверио, и в воздух просачивается новая волна враждебности.
– Я не хотел оскорбить ни вас, ни Анаис, но я уже сказал отцу, что не собираюсь жениться. Я серьезно отношусь к своим обязанностям перед la famiglia, и женитьба на ком угодно ослабит мое положение.
От меня ожидают брака с красивой, добропорядочной женщиной, которая подарит наследников, чтобы продолжить род Маццоне. Тем не менее жены у нас – не более чем аксессуары. Птицы в клетках, лишенные свободы, и у меня нет ни малейшего желания подвергать такой участи себя или любую женщину.
Многие мужчины из нашего мира соглашаются на договорные браки, чтобы избежать излишних хлопот. Проявление внимания к жене расценивается как слабость, поэтому у нас редко женятся по любви. А одна-две шлюхи на стороне помогают держать жен в узде, если у них возникнут какие-либо романтические представления о мужьях.
Жены и дети – явные мишени в нашем мире, и я не хочу в этом участвовать. Ирония заключается в том, что в нашем кодексе поведения женщин якобы уважают, но при этом вполне нормально выказывать неуважение, похищая и убивая их, чтобы преподать урок, или спать со шлюхами, если это не выставляется напоказ.
Другие семьи относятся к женщинам еще хуже, а Вегас – в особенности. Ходили слухи, будто Салерно убил свою жену – мать одиннадцатилетней Анаис – потому что она возмутилась, когда он привел домой трех шлюх. Кроме того, он сколотил состояние на торговле женщинами, чего мы в Нью-Йорке избегаем из принципа и чтобы не накалять страсти. Хотя мне противно иметь дело с таким человеком, нам нужна его помощь в перевозках и дистрибуции, и мне нравятся некоторые его идеи на будущее.
– Будь осторожен, мальчик. Пусть перемены неизбежны, но не форсируй изменения там, где они не нужны или нежеланны. Уверен, отец говорил тебе, что битвы нужно выбирать с умом.
– Туше! – Я поднимаю рюмку и возвращаю ему пристальный взгляд.
Уголки его губ приподнимаются в едва заметной улыбке, и он тоже поднимает рюмку.
Общее внимание привлекает звук шагов в коридоре. Салерно встает, дверь открывается, и в комнату впускают группку полураздетых женщин. Кто-то делает музыку погромче, официант ставит на стол еще одну бутылку скотча рядом с пивом.
– Мессина, расслабься, – машет Салерно Лео. – Сядь. Насладись моим гостеприимством.
Лео опускается на диван рядом со мной и ухмыляется. В отличие от меня мой лучший друг ничего не имеет против шлюх. Я снимаю черный пиджак, закатываю по локти рукава белой рубашки и заставляю себя расслабиться на диване.
Салерно приветствует женщин как давних подруг, а не проституток, которых похитил и обучил, чтобы эксплуатировать. Он целует их и лапает, а они притворяются, что им приятно его внимание.
Плевать, насколько он богат и могуществен, никакой женщине не может быть приятно целовать уродливую рожу этого ублюдка.
Две девушки подходят к сцене, берутся за шесты и начинают скользить по ним вверх-вниз в такт музыке. Остальные набрасываются
