плечами, – завтра схожу в город и куплю тебе, что ты хочешь. – Убеждала вредную птицу.
– Сейчас же иди! – приказала та.
– Я сказала завтра и на этом все, Рина! – твердо ответила ей.
Но фамильяр решил по-другому и, схватив клювом яблоко, кинула его мне на голову. Но я уж могу перед птицей за себя постоять – взяла веник и побежала за ней по комнате, пытаясь огреть им Рину за эту наглую выходку, чтобы в следующий раз неповадно было в хозяйку бросаться едой. Раздался стук в дверь и я, не подумав, крикнула:
– Войдите!
А затем услышала многозначительное:
– Э-э…
Повернувшись, увидела полные изумления серые глаза. Ректор Сандерс!
– Ой, – представила, какую картину сейчас увидел ректор: я с растрепанными волосами и застывшая с поднятым веником над головой. И птица с растопыренными крыльями, злобно на меня смотревшая со шкафа.
– А… Это, простите, кто?
– Это та, кто меня не кормит! – обиженно высказалась Рина.
– Да вы не слушайте ее, лорд Сандерс. Она всегда такая вредная, и я кормлю своего фамильяра, – заверила своего научного руководителя, а то еще будет думать, что я плохо отношусь к Рине. И какое я тогда произведу впечатление только что приехав в академию?
– Это ваша птица? – все еще с удивленным лицом, спросил ректор.
– Да вот, прибилась тут случайно.
– Ух-ух, – раздалось обиженное.
– Я, собственно, принес вам, леди Эванс, свитки для первичного ознакомления и несколько монографий известных ученых. Прочтите и потом приходите с вопросами ко мне. Помогу вам в составлении более подробного плана диссертации.
– О, спасибо большое, лорд Сандерс. Могу вас заверить, что наука для меня прежде всего и уж погрузиться углубленно в изучение материала намерена полностью.
– Не сомневаюсь в вашем усердии, миледи, – одарил меня сдержанной улыбкой ректор, но у меня почему-то вдруг на миг екнуло сердце. Странно, с чего бы это вдруг?
– Доброй ночи, леди Эванс, – и как-то подозрительно покосился на Рину.
Когда дверь за ним закрылась, пернатое несчастье выдало многозначительно:
– Я ему не нравлюсь.
– А ты веди себя лучше и будешь нравиться людям.
– Ой, да не очень-то и хотелось. Я не персик, чтобы всем нравиться.
– Персики тоже не всем нравятся, Рина.
– Зато я их люблю. И помидоры еще.
– Завтра, Рина. Я же тебе сказала, – устало вздохнув, заверила своего фамильяра. – И, пожалуйста, мне долго еще общаться с ректором Сандерсом, не позорь меня.
– Конечно! Не переживай.
Вот уж в чем, в чем, а в своем совершенно непредсказуемом фамильяре я точно не была уверена.
Утро началось рано, разбудив ярким светом солнца, что рассыпалось золотыми бликами
