его трогают.
Но мои слова не имеют для мамы никакого значения, она не отрывает глаз от Гарда.
– Оставь парня в покое, Маргарет, – говорит папа. Он берёт ключи и поднимается по крыльцу к двери.
Папа отпирает дверь, и я бросаю последний взгляд на высокий белый фасад. Мне вдруг приходит в голову, что другие дома на этой улице не похожи на наш. Большинство из них ниже и выкрашены в радостные цвета – зелёный, жёлтый или красный. Из-за ухоженных изгородей доносится детский смех, а если приглядеться, можно увидеть батуты, качели и бархатистые цветы. Такие дома встречают тебя с распростёртыми объятиями, думаю я. Они рады жильцам, приветливо машут и хотят, чтобы ты зашёл… Я снова с содроганием смотрю на наш новый холодный дом, который величественно возвышается над всей Лодочной улицей.
– Хенрик, ты идёшь? – спрашивает папа из-за двери.
Я медленно поднимаюсь по крыльцу и переступаю порог. Это же просто дом, говорю я себе, отделываясь от ощущения, что с этим местом что-то не так. Но напряжение и неприятное ощущение под ложечкой возвращаются, когда я вслед за папой вхожу в коридор.
– Гостиная, – объявляет папа. Он находит выключатель и зажигает люстру.
Комната по размерам напоминает спортивный зал. Мебель накрыта белыми ветхими простынями. Папа сдёргивает одну из них и отбрасывает назад. Ткань медленно опускается на пол. Перед нами коричневый диван.
– А чья это мебель?
– Наша, – говорит папа. В помещении с таким высоким потолком он кажется совсем маленьким. – Бывший владелец отдал нам всё. Он даже не захотел показать мне дом, когда мы оформляли покупку. Прислал ключи по почте.
Папа открывает обеденный стол, стулья и комод: он сдёргивает простыни, и они медленно опускаются на пол. Пыль кружится вокруг, как снег.
– Дом просто огромный, – говорю я.
Папа тихо посмеивается, и в этот момент в гостиную входит мама и ставит на пол большую сумку.
– Как думаешь, Хенрик, нам здесь будет хорошо?
– А з-знаешь, – отвечаю я, ещё раз оглядывая огромную гостиную, – думаю, да.
Глава 2
Следующие несколько часов мы распаковываем вещи. Гард, как обычно, не помогает. Мы перетаскиваем картонные коробки, а мой младший брат сидит на крыльце, погрузившись в свой комикс. Он вообще в курсе, что мы переехали? Знает ли он, что в этот момент мы заново начинаем нашу жизнь? Вряд ли. Ему совершенно безразлично, что происходит вокруг, и всякий раз, когда я несу в дом часть нашего груза, я перешагиваю через своего младшего брата.
– Подвинься! – говорю я в конце концов, но Гард не обращает на меня внимания.
Ничего нового. Для Гарда я невидим, как воздух. Наверняка я мог бы стрельнуть хлопушкой прямо у него перед носом, а он бы и не заметил. Во всяком случае, если бы это проделал я. Иногда я задумываюсь, известно ли ему, что у него есть старший брат.
– Гард, – говорю я, – очень тебя прошу: мне не занести коробки в дом, когда ты сидишь у меня на пути.
Он
