к своему прошлому невозмутимо и с достоинством, принимая эту сторону жизни как часть собственной неповторимой судьбы.
– Знаешь, у тебя даже новогодние мечты не меняются, – наконец, после непродолжительного молчания, снова другим, уже полушутливым тоном выдвинула Ирина контраргумент, – как в детстве, так и сейчас, мечтаешь о семье, которой ни у тебя, ни у меня нет, богатом муже…
– Почему о богатом, а не любящем?
– Потому что подброшенная монета – это не про любовь!
– Я всегда была не согласна с тобой в этом вопросе… – смеясь, ответила собеседница. Такая интерпретация её необычных новогодних ассоциаций и шутливый спор появились между ними давно, с момента их первых, ещё детских, взаимных доверительных откровений и всегда обеих веселили, как веселит мрачный реализм, если внезапно превращается в чёрный юмор. В отличие от подруги, Варвара ничего не помнила о своём детстве. До пятилетнего возраста – того возраста, с которого она оказалась в детском доме. Поэтому для неё эти внезапно появляющиеся с первой снежинкой образы были не просто видениями, а основанием призрачной надежды на появление воспоминаний. Однако сам их характер, скорее, предполагал, что это – всё же мечты, фантазии, а не забытые картины другой жизни.
– Мне тяжело с тобой расставаться, – уже серьёзно, но без излишней лирики произнесла Ирина. – Мы всегда были рядом. А теперь – вдруг раз и порознь, из-за пустяка, по сути… Но не буду скрывать, не хочу следовать туда же!
– И не надо! Однажды нам бы всё равно пришлось принимать такое решение. У каждого своя жизнь. К тому же, мы обе понимаем, что чего стоит. Так что всё в порядке! Не будем друг другу портить будущее! Может, мне там понравится, и ты ещё зачастишь в гости…
Однако, как ни настраивала себя Варя и ни делала вид, что ничего особенного не происходит, состояние было тревожным. Неожиданный поворот событий поверг её в замешательство, смятение. Она чувствовала себя сбитой с толку. Сборы были недолгими. Все вещи могли уместиться в один большой чемодан. Но и его девушка брать не хотела. Взяла только самое необходимое в сумку-рюкзак. Об остальном договорилась – вышлет Ирина, как только появится первое сообщение о благополучном прибытии и поселении на новом месте.
Напоследок, чтобы не будоражить класс, Варя написала сообщение Хорагу с просьбой передать послание. Сдержанное, по-деловому, без деталей: «Нужно срочно уехать, надеюсь на сохранение прежнего тонуса в учёбе. Вы у меня умницы! Уверена, справитесь». Ответ Антона тоже был достаточно сдержанным: «Удачи, успехов, будет возможность – пишите». Он, как и многие другие, понимал подоплёку возникшей реальности. Так же, как и важность избегания излишнего обсуждения и раскачивания эмоций.
Уладив необходимые формальности, в четверг ночью изгнанница села в поезд и уехала. Путь к новому месту работы представлял собой отдельное испытание. Рассчитать окончательное время прибытия было сложно. С учётом всех трудностей, при удачном раскладе Варя надеялась на вечер пятницы. В худшем случае, при необходимости где-то заночевать
