злом.
Совершать, исправлять или забывать свои ошибки.
Идти через грязь, поскальзываться, падать в лужу. Подниматься или захлёбываться.
Но судить… всё-таки не твоя прерогатива.
1 глава
Эта история началась некрасиво. А если быть точнее – отвратительно, безнравственно, паскудно и безнадёжно. На дворе стоял ноябрь. С лысыми, уродливыми деревьями, растерявшими до последнего листа свой «багрец и золото». С холодным, липким, режущим по коже как по душе, дождём. И, конечно, с постными, землисто-сероватого цвета лицами прохожих. Без возраста и пола. Возможно, эти восковые маски жители города N надевали просто, чтобы справиться с навалившейся осенней депрессией. Ведь не зря же говорят – «лето – это маленькая жизнь». И каждый год она то внезапно обрывается, то мягко переходит в литургический сон. Сон человеческих надежд.
Особо грустное место в ноябре – остановки общественного транспорта. В ожидании маршрутки, автобуса или его «рогатого» собрата под крышей, если такова имеется, собирается разношёрстная толпа. Тогда бок о бок рядом ютятся и старушка «божий одуванчик», и стервозная студентка строительного колледжа, и работяга-маляр, и толстая бухгалтерша из районной администрации. А разбавляют всё это общество от случая к случаю представители цыганской народности, вынуждающие при своём появлении поворачивать порядочные лица граждан то в одну, то в другую сторону. Ну не горит желанием современный homo sapiens встречаться глазами с «дикарями», чей образ жизни просто не укладывается в его цивилизованное сознание.
Но в тот ноябрьский вечер на остановке не было ни души. Хотя, нет, одна душа всё-таки имелась. Она и заняла всю поверхность деревянной лавочки. Бомж Леонид Сергеевич замечательно убаюкался в 21 час по московскому времени. А помогли ему в этом: честно заработанная чекушка и хаотично моросящий дождь.
К своей остановке по улице Горького, чтобы не сбиться с привычного маршрута, Алёна шла, глядя на троллейбусные провода. Голова её была задрана вверх, и в ней, где-то между средним и продолговатым мозгом просто упиралась и никак не хотела выветриваться марихуана.
– А всё потому, что на голодный желудок! – ещё минут сорок назад успокаивали её старые подруги по ШРМ. При этом заботливо протягивая Алёне дешёвое белое вино в пластмассовом стаканчике и прикуренную сигарету.
– Всё, дорогие мои. Я пойду. Мне нельзя опаздывать. У нас комендантский час в десять вечера. Где я буду ночевать?
– Ночуешь у меня, – приветливо отозвалась Наташа – пухлая брюнетка с железной банкой коктейля в руке с обгрызенными ногтями. – Тем более я со своим недавно рассталась.
– Не, не, не. У меня, во-первых на проезд туда-сюда денег не хватит. Во-вторых, на лаботу завтра вставать.
– «На лаботу»? – Пять бывших одноклассниц заржали в унисон.
– Тогда тебе точно пора. Язык уже отнимается. Только давайте ещё раз поднимем бокалы за наш выпуск и за удачно сложившуюся карьеру. – Как говорила моя бабушка: чтобы у всех нас всё было, и нам за это ничего не было! Алён, ты как?
– Нет, девчонки. Её надо отправлять. Совсем бледно тело. Наташк, дай ей, что ли своих сухариков «с хреном» в дорогу, может, протрезвеет.
Встречным прохожим с виду Алёна казалась просто задумчивой девушкой, засмотревшейся в сумеречное осеннее небо. Недавно ей исполнилось 17. Но счастливей от этого она себя не почувствовала. Хотя плюсы, на первый взгляд имелись. Алёна наконец-то окончила эту «шарагу» – школу рабочей молодёжи, получила какое-никакое образование. Через два дня у неё зарплата… и да, конечно, самое главное – она всё ещё молода! Выйти из прошлых жизненных перипетий без единой морщинки на лице – для этого надо было иметь серьёзное самообладание. Хотя в зеркале их следы, словно улики, она ищет давно.
Но упрямое отражение выдаёт всю ту же худощавую блондинку в метр шестьдесят ростом, с небрежной стрижкой до плеч и «кошачьими» зелёными глазами, над которыми колосятся красивые тёмно-русые брови. Почему тёмно-русые? Блондинка- то крашенная!
Но ей этот цвет шёл.
«Подлецу всё к лицу!» – как-то сказала про неё физручка Галина Васильевна, желчная, но в целом добрая женщина.
И вот, когда расстояние между остановкой и девичьей белобрысой головой оставалось в какой-то стометровке, Алёна решила свернуть в кусты. Её тошнило.
– Девушка, вам помочь? Может дать салфетку или холодной воды?
На неё откуда-то сверху смотрел пожилой мужчина с советским героическим профилем. До Алёны не сразу дошло, что она лежит на земле среди пожухлой мокрой травы. И отказываться от помощи в её случае – было бы глупо.
– Да. Мне бы салфетку… У вас нет случайно «влажной»?
