свет, уже там, где надо, первым делом Алёна посмотрела в зеркало и, стерев остатки туши под глазами, отметила про себя: «Ничего, были времена и попомятее». Она залезла в ванну – обшарпанную, но со свежей клеёнчатой занавеской, и намылила себя всю огромным куском банного мыла. Из душа струилась тёплая вода, унося с собой в смыв остатки похмельного синдрома. Вдруг занавеску кто-то отодвинул. Алёна обернулась и в упор встретилась с голубыми глазами высокого брюнета из «чайно-кухонной» компании.
– Я пришёл на тебя посмотреть. – Его голос как будто принадлежал взрослому ребёнку – грудной, но в то же время мужественный бас.
Наверное, восемь из десяти девушек инстинктивно бы прикрыли свои интимные места, но Алёна входила в число тех двух.
– Смотри, – она бесстыдно отодвинула шторку. И пока его взгляд скользил по её груди и ниже, она разглядывала его лицо. И здесь было на что посмотреть.
«Вот она, ожившая иллюстрация из учебника истории, параграф 22. Победа русской пехоты в боевых сражениях с французской армией под деревней, уже не помню какой. Отечественная война 1812 года. Нет, ну явно генеральская физиономия».
– Налюбовался? Можно я продолжу? – Она задёрнула штору.
– Зачем ты спала с этим стариком?
– Стариком? А он разве намного тебя старше?
– Ему уже 56, мне 38. – За занавеской прозвучала интонация школьного отличника, отвечающего у доски.
– Подай мне полотенце, пожалуйста. Спасибо. Знаешь такую поговорку: «Старый конь борозды не испортит?».
– Тебе помочь?
И даже не дав девушке ответить, он вытащил её из ванны, завёрнутую в полотенце. Но, перед тем как опустить эти 46 килограммов на пол, вдруг замешкался: – Что ты спросила про коня?
«Да у него кровь от мозга отхлынула», – подумала Алёна, глядя в голубые как небо глаза взрослого ребёнка-генерала.
Наконец, он поставил мокрую девушку на кафель, и она тихо пошлёпала на носочках в комнату. Но мужчина так просто не спешил её отпускать, перехватив на полпути, он вновь поднял Алёнку на руки и отнёс на кухню. Сидя на табурете, она ощущала себя как на допросе в полицейском участке. Не хватало только яркого фонаря в лицо.
– Я не пойму, зачем тебе, молодой, красивой девчонке нужен этот пенсионер? Он тебе платит что ли? Много за ночь берёшь?
– 300 баксов. Всю пенсию мне отдаёт, а за минет золотыми зубами расплачивается. Ясно, понятно?! Можно я пойду?
– А ты знаешь, что занятия проституцией у нас в стране наказуемо?
– Да, ладно. Когда это было.
– Пап, может хватит трындеть, ты не один здесь живёшь, мне вообще то зачёт завтра сдавать. – В дверях стоял взъерошенный парень в майке и безразмерных семейниках. – Ты что, на очереди после Петровича что ли? – Он разлепил сонные глаза и пытался сально улыбаться.
– Иди
