паршивца Августа-младшего, когда-то сместившего с «трона» собственного отца. Но дела, которые пытался заводить Грей, раз за разом разваливались и закрывались, а вышестоящее начальство уже объяснило офицеру, что если он попробует снова сунуться, то его отправят на пенсию в краткие сроки.
Джек, конечно, давно постарел. Обычно офицеры имели право уходить рано – лет в тридцать, максимум – в тридцать пять. Он же просиживал собственное кресло до сорока шести. И если для клерка или преподавателя этот возраст еще ничего не значил, то для полицейского он мог бы считаться глубокой старостью.
Волосы Джека давно покрылись сединой, не оставив и намека на прежний благородный блонд. Морщины, подпирая уголки глаз, каждый раз говорили из зеркала: «Тебе пора уходить». Усталый, замученный взгляд рассказывал о работе больше, чем косноязычный мужчина. Потертый пистолет, переживший уже не одно поколение напарников, служил верой и правдой, и был таким же пенсионером, как сам Джек.
Единственная радость Грея сидела напротив него и уплетала вишневые пирожки. Лори, названная в честь своей покойной матери, была слишком избалована Джеком. Он не думал о каких-то запретах или контроле, надеясь, что девочка сама сможет выбирать для себя лучшее. Возможно, поэтому она набирала вес, не отказывая себе ни в чем. Возможно, причина была в другом. Но Джек видел полноту дочки – и не считал ее чем-то предрассудительным. Главное – что Лори сыта и довольна.
– Ты мне не расскажешь, кто испортил твою блузку?
– Пап, ну я же говорила, что просто облилась! – Лори капризно поджала губы. – На учебе у меня все хорошо. Я дружу с парнем, который меня защищает ото всех.
– Действительно? – Джек улыбнулся. – Я не заметил, как ты подросла.
– Я всегда буду малышкой Лори! – девушка рассмеялась и потянулась к очередному пирожку.
– А что насчет Лорейн Джерри Райт? Говорят, у вас был конфликт в столовой.
– Папа! Я же просила не следить за мной! Я просто споткнулась, а мой друг налетел на бедную Лору! Ее нужно пожалеть! – Лори лгала так по-детски и непосредственно, что Джек предпочел поверить в этот раз.
– Ты же знаешь, что можешь всегда обратиться ко мне за помощью?
– Ну, пап! Прекрати! И вообще, мне уже пора! – толстушка так задорно хихикнула, что из соседнего кабинета послышался неодобрительный цокот. – Я принесу тебе обед, дождись!
– Да, конечно, – Джек улыбнулся.
Как только силуэт дочери исчез за грязными окнами участка, мужчина достал папку, наполненную бумагами и фотографиями. Северный район опять отличился – и, услышав, что одна из жертв была найдена в промышленной части, дело почти моментально оказалось на Карноби-стрит.
Первая девушка являлась жертвоприношением. Потухшее кострище, заботливо сложенное из сухих деревьев и трав, как мягкая постель хранило кусочки, что раньше представляли из себя цельный организм. Распухшая,
