чур не шуметь!
Девочки, затаив дыхание, через узкую щелочку портьеры, подсматривала за Шульженко и её подругой. Тетки, как тетки, ничего особенного. Только модно одеты – приталенные бархатные платья с глубоким декольте, яркая помада, туфли на каблуках. Хохотали, курили сигареты с длинным мундштуком и … страшно ругались матом. Даже неудобно как-то стало. Посидели чуток и ушли. Шульженко понравилось в ресторане, и она отблагодарила Любу контрамаркой на концерт, которую та, сияя, вручила девочкам на следующее утро.
Галка не сдержалась и похвасталась матери. В ответ Зоя строго заявила:
– Малы еще, чтобы в одиночку шастать по вечерним концертам. Решайте, кто пойдет со мной. А не договоритесь, так оставайтесь обе дома.
Нина, узнав о таком раскладе, идти отказалась:
– Мне нужно сидеть с близнецами. А ты, Галчонок, все запоминай, потом расскажешь.
Вечером Зоя сделала начес, сверху приладила вязаную беретку, наложила на губы толстый слой алой помады и побрызгала за ушами «Красной Москвой». Галка стояла в дверях и не могла налюбоваться на маму. Ей пришло в голову, что мама, пожалуй, будет покрасивее Шульженко. Не умея справиться с нахлынувшей нежностью, Галка обняла маму, но Зоя отстранилась: «Осторожно, прическу испортишь». Когда вышли из дома, Галка тарахтела без умолку, вертелась около матери, словно щенок, выскочивший с хозяйкой погулять. Прижав пальцы к вискам, мама велела Галке помолчать и не путаться под ногами. Чуть приотстав, Галка окунулась в шлейф сладкого маминого аромата. Внутри нарастало ликование, как накануне долгожданного праздника. Галка никогда не сказала бы об этом Нине, но втайне радовалась, что подруга уступила билет. Впервые в жизни удалось выбраться куда-то с мамой. А впереди ещё целый вечер! Они будут сидеть рядом и перешептываться, склонившись головами друг к другу. И, может быть, мама возьмёт её за руку, как в детстве, когда ходили гулять в парк. А после концерта они не спеша побредут домой и, скорее всего, мама позовёт к себе ночевать, ведь время уже позднее. Они сядут пить чай и подробно, долго разговаривать о том, о сем.
В шумном оживленном фойе Курзала толпился народ, кто-то играл на рояле. Рояль был необычный, совсем не похожий на тот, что стоял в музыкальной школе. Больше всего Галку поразил его белый цвет, она и не знала, что рояли бывают не только черными. Рояль выглядел миниатюрней обычного, а фигурные ножки, походили на округлые цветочные вазы. Колесики каждой ножки-вазы опиралась на подставку из стекла, вроде блюдца для варенья. Галке подумалось, что рояль специально встал на серебряные копытца, чтобы казаться выше. Тут она услышала, как мужчина, стоящий рядом, шепнул спутнице: «Какой чистый звук! Это все хрустальные подпоры, для резонанса. А инструмент-то шикарен, наверняка прошлый век». Зоя Михайловна прихорашивалась у зеркала, оглядываясь по сторонам, и не обращала внимания на дочь. Раздался первый звонок, Галке не терпелось пройти в зал, но мама не торопилась, не спеша прохаживаясь среди многочисленных зрителей. Какой-то
