этот негатив.
– Да, дружище… Знаешь, мне бы жить где-нибудь во французской деревушке где-то в Провансе, есть круассаны, пить бордо и любить одну-единственную девушку. Чем проще, тем лучше. Это по молодняку мы ищем каких-то «интересных и странных», а чуть постарше став понимаем – усложнение красоты не делает. Надо бы и нам научиться быть простыми.
– Звучит красиво, родной. Ты этого достоин.
– Ага… – я сомневался в его словах. – Что это за мир такой, где нет места чистым чувствам? Где ростки этих маленьких радостей, едва пробиваясь из-под земли, встречают армейский сапог, топчущий их. Я не говорю даже про нас сейчас – в целом на мир стараюсь посмотреть. Где маленькая жизнь маленьких людей зависит от больших игр ещё более мелких людишек, считающих себя бог знает кем. Триста тысяч парней, а за их спинами сотни разбитых сердец матерей, отцов, сестёр, братьев и возлюбленных… А затем ещё миллионы, а за ними в истории костями легли ещё миллиарды. И всё из-за кучек мелких, ничтожных людей, решающих судьбы неизвестных им, ни во что не поставленных жизней. Собраться всем вместе, объявить им забастовку во имя чистого неба и радостной жизни. Подохли бы они поскорее да перегрызли бы себе глотки, как спущенные на боях псы на потеху публике, да и публику бы поскорее надо бы сжечь за довольство увиденным и крики «Хлеба и зрелища!».
– И не говори… Жизнь – возня. Такой всё это бред, что и не верится. Столько лет топтаться на одном месте, чтобы снова вернуться к варварским истокам. За добрую сотню лет наша страна не знала спокойствия: ни бабушки с дедушками, ни мамы и папы наши не знали тихого и спокойного десятилетия – всех их породило тёмное, смутное время. Стоит ли их винить за то, чем они стали, выросшие в этой грязи?..
– Если бы понимали, то не стали бы рожать себе подобных.
– Может, хотели сделать мир лучше.
– Тогда бы вели себя по-другому и жили иначе, воспитывая не скот на убой, а свободных от предрассудков людей.
– Ненависти они всё же не достойны – скорее сочувствия.
– Быть может. Так к чему мы пришли? Смотри, что я предлагаю. Пока что нас не зовут и вряд ли вообще доберутся. Давай жить своей жизнью, пока есть такая возможность: любить, работать, творить, заниматься собой, держаться вместе и не забывать друг о друге. Я продолжу писать, а ты сочинять музыку. Уверен, что тебе, как и мне, всё происходящее даёт невероятный творческий заряд.
– Да, тут ты прав! Эмоции прям переполняют! Сижу и уже представляю, как бы это обыграл в партии.
– Четыре месяца я даю нам на тихую жизнь. Не должны нас призвать за это время, а там уж и референдум, и зима, да и устанут все от этой распри. Если не случится ничего, то, значит, оно и не придёт, а если случится… Что ж, мы рядом и вместе решим нашу беду.
– Я соглашусь, но всё же при первой возможности хотел бы уехать из этой страны. Слишком много боли она приносит мне. Не отсюда моя душа.
– Ну не
