… Знай наших, японский городовой! » – сиял дед, победно оглядывая присутствующих и потрясая кулаком, будто угрожал всем на свете врагам.
Пили, разумеется, за победу. За фронтовиков – Петра Игнатова и Петра Подобедова. За будущую мирную жизнь. Вспомнили младшую дочь Виноградовых – Дуняшу. Шестнадцатилетней ушла к партизанам, да так и сгинула где-то в лесах. Скорбно помянули старшего сына Павла Виноградова, Михаила – пал смертью храбрых 24 июля 1943 г.
– Так что у нас на все семейство, Петя, тепереча, три руки. Две моих, да одна Петра Подобедова. По самое, вишь, плечо отъяли. Хорошо хош, левую. Но ты, Петр… ты за нас не переживай. Не переживай, не беспокойся – служи. Служи Отечеству, как служил – и это выдюжим, – внушал зятю старик, не отходя от него весь вечер.
« Хаз Булат, удалой, бедна сакля твоя…», – затянула Шура.
Из-за стола встали за полночь. Чужие разошлись, родные остались ночевать у Виноградовых – кто на койке, кто на печке, кто на полу. Игнатовым постелили на сеновале.
– Как же долго, как же долго я тебя ждала…
Наутро отец уехал в Солнечногорск. На высшие командные курсы, а через девять месяцев « выстрелил » я.
« Выстрелил » я в июле 46-го. Год как кончилась война, и те, кто выжил в этой мясорубке, кто не угодил в родные лагеря, натерпевшись в неродных, не только поднимали страну из руин, но и вытаскивали ее из демографической пропасти. Днем победители вкалывали на трудовом фронте, а ночами истосковавшиеся друг по дружке мужчины и женщины делали ребятишек. Настрогали тьму: чаще, чем в конце сороковых в России уж более не рожали. «Вaby boomers», сказали бы союзники, у которых кривая рождаемости тогда тоже взметнулась.
Иллюстрация послевоенного «Вaby boomers», я родился у победителя и заточен был на победу. Звезды пророчествовали: «Возможности этого парня – беспредельны. В сфере воли и мудрости равных не будет ему. Он достигнет вершин власти и глубин философии. Вот только с бабами надо бы Вовчику, поосторожнее. Ну и известный труд « Государство и личность» не мешало бы проштудировать.
Говорили звезды, как водится, правду, только кто их слушает, звезды, которые над головой? Поначалу, впрочем, и намека не было на то, что проект, маркированный как «Владимир Петрович Игнатов», развернется куда – нибудь не туда. Поначалу карта ложилась…
Мне нет двух месяцев, а я уже лечу за границу: в Албанию военспецем назначен отец. Четыре года – в окопах (Москва, Сталинград, Курская дуга), три месяца – в госпитале, пять – в одной из советских комендатур Прибалтики, Высшие командирские курсы, и вот теперь – Албания. А подполковнику всего-то двадцать девять лет.
Албания – это, конечно, не Франция. Но, как и Франция граничит с Италией, и албанский лидер, когда еще лидером не был, учился в университете французского города Монпелье. Выгнали, правда, за неуспеваемость. Политической карьере Энвера Ходжи это, впрочем, не помешало. Даже наоборот.
Энвер Ходжа – это такой албанский Ленин. В 41-м сколотил компартию в лавке,
