style="font-size:15px;"> Я смотрела на него, как на посланника Светлых. Высокий, со снежно-белыми волосами, собранными в хвост черной бархатной лентой, иссиня-черными глазами, короткой бородкой, обрамлявшей крупный рот, с сильными мышцами, перекатывающимися под рукавами, он поразил мое воображение.
– Так значит, ты работаешь на кухне, – задумчиво протянул мой спаситель.
– Да, господин.
– Нравится?
– Не очень…
Мужчина рассмеялся.
– А ты хотела бы быть, как она? – кивнул он на Куколку, все еще играющую на балконе.
Я вздохнула, глядя на девочку. Красивые платья, игрушки… И она наверняка не знает, каково это, когда руки ломит от ледяной воды в ведре, а прошедший с блюдом слуга, как нарочно, наступает грязными башмаками прямо на свежевымытый пол. Конечно, я ей завидовала. Иногда, перед сном, представляла, как вернется отец, как снова заберет меня в теплую каморку над казармами и купит… Нет, не марципан. Большую булку свежего, еще горячего хлеба и кувшин парного молока.
– Любая хотела бы, – сказала я, заметив, что мужчина ждет ответа. – Только это невозможно.
– Ну почему же, – ответил мужчина, опускаясь передо мной на корточки. – В День Поворота нет ничего невозможного. Тем более что я немножечко маг.
Он сжал руку в кулак, а потом развернул ее ладонью вверх. Над пальцами, рассыпая сиреневую пыльцу с крыльев, порхала бабочка. Снова рука в кулаке, и не успела я разочарованно ойкнуть, как на мужской ладони заискрилась льдистая лилия. Волшебник подул на нее, а потом осторожно воткнул мне за ухо, пощекотав шею.
– Вот так, – улыбнулся мужчина. – Тебе идет.
– Спасибо, – прошептала я, боясь прикоснуться к цветку.
Мужчина поднялся, отряхнул полы плаща, снова наклонился, подставив щеку. Догадавшись, я ткнулась губами в гладковыбритую кожу.
Маг улыбнулся, порывшись в карманах, сунул мне серебряную монету.
– Еще увидимся, Ли-и-ра, – протянул он мое имя и зашагал обратно в сторону конюшен.
Глядя ему вслед, я запоздало присела в неуклюжем книксене.
Глава 2
Кухня встретила меня отвратительным запахом мокрого птичьего пера, чадом над сковородами с прогорклым жиром, звоном посуды и громкими выкриками Магды-поварихи, отдававшей приказы не хуже казарменного сержанта.
– Ты! – размахивала она деревянной ложкой. – Живее меси тесто, пока я тебя в нем не утопила!
– Ты! – гулко впечаталась ложка в лоб поваренка. – Не зевай! Сбежит молоко – выпорю!
– Мина, лизарийская твоя задница! Когда ты домоешь эти брыговы противни?!
– Я заканчиваю, госпожа, – залебезила мать. Увидела меня. – Сейчас Лира дотрет…
– Лира сейчас будет перепелок ощипывать, – уперла руки в бока Магда. – Да поживее дрова складывай, дочь ехидны! Тебя только за Корисом посылать!
Я почтительно закивала и, пригибая левое ухо к плечу, прошлепала к длинному, вдоль всей стены в шестьдесят локтей,
