с Хавьером давимся от смеха.
Мама прикладывает к губам палец и укоризненно качает головой. Я закрываю глаза и в последний раз дышу земным воздухом.
Мы поднимаемся по трапу, пока не оказываемся в трюме корабля. В тени, словно ковровая моль, прячется сияющий тёмный челнок, выжидая, когда пройдут четыре сотни лет и он приступит к исполнению долга. В трюме корабля, как на складе, выстроилось множество рядов металлических контейнеров.
Бен ведёт нас к лифту, дверь которого только что закрылась за двумя семьями, с которыми мы шли сюда. Пока мы ждём, Бен показывает на стальную дверь с мигающим синим светом, её задвижка заключена в прозрачный пластиковый корпус.
– Запасы продовольствия и фильтры для воды, испытанные и запечатанные до прибытия на Саган. – Потом показывает на пустой тёмный угол в корпусе и смотрит на маму с папой.
– Здесь будут ваши лаборатории.
Папа поднимает брови.
Бен улыбается.
– Да, на лаборатории пока не похоже, но не беспокойтесь, к прибытию на планету всё будет обустроено.
Он кивает на трап, по которому мы поднялись.
– А это превратится в причал для шаттлов.
Тихо подъезжает лифт, и двери отворяются. Его внешние стены сделаны исключительно из стекла с закруглёнными углами, и всё это помещается в круглой тёмной металлической трубе. Бен нажимает на цифру шесть, и стеклянные двери закрываются. Мы поднимаемся в тёмной трубе. Хавьер хватается за папину ногу.
Бен улыбается Хавьеру.
– Самое страшное – позади, – говорит он. – Расстояние от складов до основных этажей составляет половину высоты корабля.
Как только он договаривает, лифт сигналит, что мы прибыли на первый этаж.
Металлический кожух исчезает. Окна лифта выходят на пещеристое тело корабля.
У меня так же кружится голова, как в тот раз, когда я вышла из туннеля на олимпийском стадионе в Далласе, куда мы с классом ездили на экскурсию.
Хавьер отпускает папину ногу и бежит смотреть на внутренности корабля.
– Ого! – восклицает он, положив ладошки на окна.
Даже я ахаю. Я вижу атриум размером в шесть футбольных полей.
Дзинь! Лифт сообщает, что мы на втором этаже.
На противоположной стороне, как на футбольном стадионе, сотни кабинок смотрят на зелёное поле несколькими этажами ниже.
Весь нижний этаж занимает огромный парк. В зелени внизу, словно прожилки листьев, вьются тропинки. Мы стоим по крайней мере метров на пятнадцать выше, отсюда разбросанные вдоль троп то там, то сям скамейки и столы выглядят совсем маленькими. Фонари блестят, как светлячки, освещая тропинки.
На втором этаже, как раз над парком, весь периметр поделён на восемь дорожек, ограниченных белыми полосками, как беговая дорожка. Вдоль стены за ней виднеются тренажёры и зеленовато-голубоватые прямоугольники плавательных бассейнов на одного человека. На каждом углу люди, на расстоянии кажущиеся точками, ездят на лифтах
