было поздно.
Загорелся красный и я пошла по пешеходному как ни в чём не бывало. С разных сторон послышались сигнальные звуки и яростные возгласы водителей. Конечно они будут злиться, ведь всем надо на работу…
Я проходила уже вторую колонну машин, делая вид будто не слышу ничего и даже не вижу светофора. Третей колонны не было видно, и я слышала, как по этой линии несётся машина. Всё шло по плану. Напоследок я посмотрела на едва заметную чёрную машину Дани и стала заходить на эту третью полосу. По ней неслась тачка. Едва водитель меня заметил, резко затормозил и стал разворачивать руль.
В последний момент у меня появились сомнения, в том что водитель отбитый лихач, но на моё счастье: его колесо замерло в одном положении, и тачку стало заносить прямо на колонну стоящих машин. Я резко отпрянула назад и стала наблюдать за происходящим. Серая Toyota вылетела на перекрёсток, заворачиваясь в улитку и подрезая мимо проезжающих машин. Машины так же потеряли управление и задели другие машины. Я оказалась в центре полукруга из машин: с одной стороны – разъярённые водители, а с другой – невинные жертвы моего трюка.
Пока все наблюдали за происходящей аварией, я наигранно поджала губы и скрылась среди машин. Один водитель успел схватить меня за руку, и мне пришлось свернуть ему кисть. Заскочив в ближайший двор, я вызвала такси и поехала прямо в школу.
"всё прошло идеально" – похвалила себя я и закрыла глаза. – "пусть поймёт, с кем связался"
На уроках я не могла избавиться от этих постоянных рассуждений на тему моей свободы. Папа мог бы просто нанять Дэниела: у нас была бы с ним тачка, куча привилегий и уйма совместного времяпровождения, он бы был постоянно рядом. Дэни уже немаленький ребёнок, он взрослый парень, хоть и не по возрасту, но по разуму точно. А этому одноклеточному не дашь и восемнадцати лет, так он же ещё сам ребёнок!
Сколько себя помню: я всегда получала беспричинно много контроля. Родители слишком пеклись не только о моём воспитании и образовании, но и о безопасности. Если папе достаточно было знать, что мне ничего не угрожает, то маме этого было мало. Она контролировала и отслеживала каждый мой шаг вне дома, иногда звонила директрисе с просьбами меня найти, если я не отвечала на звонки. Я их понимаю, ведь я непростой ребёнок, такой же непростой как и его родители. Мы – Borgata – преступная семья, хоть мне и не нравится слово "преступная". Элитнее звучит: криминальная.
Чем больше меня контролировали, тем больше свободы я требовала. Но это было бессмысленно: меня никто не слышал, а мама переставала слушать меня уже на полуслове. Я поняла тогда, что нужно действовать скрытнее. Единственное место где я была ПОЛНОСТЬЮ свободна – это дом. Там я уделяла много времени СЕБЕ. На территории дома моё личное пространство уважали и не трогали. Поэтому я стала сбегать. Изучала планирование, схемы, придумывала множество оправданий на всякий случай, улучшала свои навыки в психологии и искусстве лжи. Но немного времени я наслаждалась таким недоступным сладким вкусом свободы,
