эти конкурсы. Не надоело? – она дернула головой в сторону, чтобы убрать с лица волосы, которых в принципе там и не было. – Может дашь возможность, поучаствовать другим?
– Кому? Тебе что ли? – улыбнулась я и со сторон послышались очень тихие смешки.
– Ты умеешь отвечать на вопросы нормально?
– Хорошо. – улыбнулась я. – Ты – мне, я – тебе. Отвечаю на вопрос: нет не надоело. А тебе?
– Что?
– Надоедать людям?
– Я не…
– Вонять на весь класс своим вонючим потом?
– Каким потом?
– Говорить всем, что ты худеешь, а потом объедаться в ближайшей пиццерии, Винни? – назвала её я по прозвищу. – Или смотреть на себя в зеркало, зная, что ничего не изменится ни в твоей жизни, ни в цифрах на весах.
– Не старайся, – с улыбкой произнесла одноклассница. – я научилась любить себя, несмотря на комплексы.
Эта наигранная самоуверенность вызвала у меня смешок.
– Если ты про целые "комплексы" жира, то я бы не советовала не обращать на них внимания.
– Мне не нужны твои…
– А вот когда тебя на самом деле полюбят, тогда и поговорим.
Она сидела неподвижно, уставившись мне в глаза. Я уже подумала, что ей на самом деле наплевать, но она вдруг встала и побежала к выходу, вытирая на ходу подступающие слёзы. По воздуху пронёсся мерзкий запах.
"мерзость"
В классе повисла тишина, нарушаемая только этим раздражающим бесконечным перешёптыванием. Я взглянула на соседний стул, на котором красовалась моя сумка. Когда-то тут сидел человек, со мной, за одной партой. Когда-то со мной разговаривали, ходили под ручку, рассказывали сплетни, а теперь все стараются тщательно обходить мою парту. И не дай бог они её заденут.
– Горденко, – презрительно взглянула на меня из под очков преподавательница истории. – сколько лет длилась Северная война?
Услышав свою фамилию, я сначала растерялась, думая, что мне послышалось, ведь учителя вообще никогда ко мне не обращались.
– 21 год. – ещё не веря своим ушам ответила я.
– Цель?
– Выход к Балтийскому морю.
– И каков результат? – ещё более прищурилась она.
– Всё закончилось вполне успешно.
Учительница отвернулась обратно к доске и стала записывать тему. Я всё ещё смотрела ей в спину, догадываясь о том, что все учителя уже знают о нашем споре с Ниной Викторовной.
Истеричка вернулась в класс спустя урок. Она была заплаканная и растрёпанная, будто её головой помыли полы. Все сразу же принялись её жалеть.
"интересно: сколько раз мне уже пожелали сдохнуть?"
Точно не менее ста.
На самом деле я прекрасно знала все школьные предметы. Меня ещё в четырнадцать лет оставили все репетиторы со словами: "Забирайте, она, пожалуй, знает больше чем мы". Но в школу я обязана ходить, ведь эта традиция нашей семьи: все девушки наших семей оканчивали
