головой. – А Иван сегодня приедет?
– Да, к одиннадцати. Мы собирались съездить к маме, я же говорила… – я виновато потупила взгляд.
Мы старались не обсуждать её здоровье, всё-таки это была не очень приятная для нас тема. Но забывать – никогда не забывали. Вот и теперь папа сразу помрачнел. Мысли о маме тяготили его не меньше, чем меня. А может, даже больше, ведь на его плечах лежал груз ответственности не только за больную жену, но и за дочь, хоть уже и совершеннолетнюю. И сохранять спокойствие так долго, как это делал он, далеко не каждому было под силу.
– Да… С этой чёртовой работой… – ругнулся папа, но быстро взял себя в руки и снова стал невозмутимым. – Извинись за меня перед Варей, ладно? Я обязательно к ней приеду… В другой раз.
– Конечно, пап. Желание начальства – закон!
– Ну, да, – повторил он свою любимую фразу. – Скажи, что я её люблю и… Да ты и сама всё знаешь.
– Знаю, – улыбнулась я. – Обязательно скажу, не переживай.
Он расслабился. Посидел минуту молча, пережёвывая хлеб более тщательно, чем того требовала его консистенция, а потом вдруг произнёс:
– Хорошо, что вы дружите.
– С Ваней? – я на секунду замешкалась.
– Да, с Ваней… Он неплохой парень.
– Неплохой… – согласилась я, не понимая, к чему была такая перемена темы.
Или он сегодня менял их слишком резко, или я была невнимательной. Но, окинув отца внимательным взглядом, я заметила, что он немного нервничал: ёрзал на стуле, испытывал явную неловкость и словно хотел что-то сказать.
– Ты ведь его давно знаешь, – добавила я после секундной паузы.
– Да… Именно это меня и беспокоит, – неожиданно выдал он, виновато или же сконфужено глянув исподлобья, что удивило меня не меньше.
– Почему? – задала я самый распространённый вопрос, поскольку действительно нуждалась в разъяснениях.
После бессонной ночи я и так плохо соображала, а тут ещё отец решил говорить загадками, и это меня немного раздражало. Я тоже заёрзала на стуле, словно в него был вбит гвоздь, царапавший задницу. Ну, или можно было найти ещё кучу подобных, нелицеприятных сравнений. А в общем и целом – мне стало неуютно под его взглядом, словно папина неловкость передалась и мне.
Наверное, он испытывал дискомфорт от разговоров, которые с девочками обычно проводили матери. Не его это была роль. Как бы отец ни старался, мама уже успела внести свою лепту, пока находилась в здравом, или почти здравом, рассудке. О наших с ней беседах я никогда ему не рассказывала – это было личное. Тем более, многое из того, что мама внушала мне, я списывала на её душевное расстройство, не придавая большого значения и, конечно же, редко когда прислушиваясь. Что и говорить, мне сильно «Повезло» в жизни вдумываться и разбираться самой, где была правда, а где – очередной бред её помутившегося сознания. И возможно, именно эта привычка теперь заставляла меня копаться в любом, даже самом незначительном событии, выискивая везде подвох.
Вот и сейчас отец решил обсудить
