распространяется до горла и ключицы, когда я отодвигаю засовы и распахиваю дверь. Джуд отшатывается и морщит нос от отвратительного запаха. Я уверена, что какая бы дружба ни завязалась между нами, она закончится к тому времени, как он уйдет сегодня вечером. Никто не захочет дружить с кем-то, кто живет в такой грязи.
Джуд издает тихий свист, отважившись сделать шаг вперед от моей двери, – настолько далеко, насколько он может пройти, не пытаясь протиснуться по узкой дорожке между груд вещей, наваленных выше его роста. Я хватаю его за руку и затаскиваю обратно в свою комнату, а затем быстро закрываю дверь и снова запираю ее.
– Теперь доволен? Ты видел «дом ужасов».
– Ты понимаешь, какая это пожароопасная ситуация? Не говоря уже о том, что подвергать опасности ребенка…
– Мне восемнадцать, – вмешиваюсь я.
– А несколько месяцев назад ты была несовершеннолетней. Это полная дичь! – Джуд меряет шагами мою комнату, каждые несколько секунд поглядывая на дверь спальни.
– Хочешь посидеть на заднем дворе и поговорить? – предлагаю я, понаблюдав за ним некоторое время. Ему наверняка сейчас очень хочется выкурить сигарету.
Джуд поспешно кивает.
– Да, мне нужно подышать свежим воздухом.
Несмотря на то, что я самостоятельно вылезала из окна сотни раз, Джуд протягивает руки, чтобы помочь мне, как только спрыгивает первым. Этот парень – рыцарь до мозга костей. Мы молча идем в темноте на задний двор и садимся за старый ржавый стол для бистро, который стоит здесь уже много лет. Вообще-то, только я сажусь. Джуд закуривает сигарету и смотрит в небо.
Его забота обо мне приятна, но неожиданна. Я не знаю, что делать с этой заботой. Следует быть благодарной или недоверчивой?
Как вообще понять, можно ли искренне кому-то доверять?
– Ты действительно не должна так жить, Скайлар. Это вредно для здоровья примерно по двадцати гребаным причинам.
– Я знаю. Но это все, что у меня есть. Мои возможности ограничены. Я изо всех сил пытаюсь накопить денег и убраться отсюда к чертовой матери. Вот почему я так обрадовалась, получив дополнительную работу от Ребекки. Я надеюсь, что смогу работать на нее полный рабочий день после окончания школы.
– Где твой отец? – Джуд задает этот вопрос, стоя лицом к дереву со сломанными качелями, что почему-то кажется очень уместным.
– Он жил в том автофургоне перед домом, пока его терпение не лопнуло.
Джуд оборачивается, чтобы посмотреть на меня.
– И он бросил тебя здесь на произвол судьбы?
Мое молчание служит красноречивым ответом.
Бросив сигарету на землю и раздавив ее ботинком, Джуд садится на стул по другую сторону покосившегося стола.
– Расскажи, как все прошло в больнице. Тебе делали еще какие-нибудь анализы? Ты в порядке?
Я тычу пальцем в стебелек, застрявший в ажурном краю стола.
– Да. С детства у меня были некоторые проблемы
