показал, что эти знаки очень похожи на древние надписи в разрушенном дворце. Ошибки быть не могло. Хоть надпись сделана полукурсивом, она не только напоминает письменность во дворце – это та же самая письменность!
Еще поразительней оказались слова, которые О’Брайен разобрал на недавно написанных строчках на меди. Вскоре он расшифровал каждое слово, потому что большинство знаков было ему понятно, а контекст позволял понять смысл остальных. Это было послание – послание, которое могло быть написано три тысячи лет назад.
Ваал, бог дня, брат Иштар, приди в Чашу! Спаси Истару, твою богиню-жрицу, от темной Тигры, жрицы твоего врага, злого Обитателя Ирема!
О’Брайен дважды перевел послание, чтобы быть уверенным, что не ошибся. И чем больше о нем думал, тем непонятней оно становилось. Надпись была такой недавней, что даже легкие царапины, нанесенные острым пером на мягкой меди, оставались четкими и хорошо видными. Но со времен Мохаммеда во всей Аравии нет ни одного араба, который осмелился бы молиться Ваалу, проклятому языческому богу предков.
О’Брайен в замешательстве подумал, что какой-нибудь исследователь нашел древнюю молитву и позабавился, копируя ее на медном листке. Возможно ли это? Но подражатель скопировал бы древние прямоугольные формы раннего арабского письма. Эта надпись сделана полукурсивом.
Еще один вопрос – сокол, несомненно, прилетел из самого сердца великой пустыни. Даже стервятники не могут пролететь над Обителью Пустоты, где нет никакой жизни. Еще менее вероятно, что сокол прилетел издалека и пересек всю пустыню. Самум захватил сокола где-то далеко от развалин, в середине обширного, не нанесенного на карты океана песка.
Другой вопрос – в послании-мольбе говорится об Иреме и о Чаше Ваала, но что еще значительней, автор надписи Истара называет себя «богиней-жрицей». Такое сходство с надписями в разрушенном дворце не может быть простым совпадением. К тому же еще эта арабская легенда о Саде Ирема…
Неожиданно О’Брайен понял. Далеко в пустыне, веками отрезанный от всего мира, по-прежнему существует оазис, ставший основой легенды о рае Шеддада.
Название «Чаша Ваала» позволяет предположить, что такой оазис может существовать посредине страшного опустошения. Во все стороны – на север, юг, запад, восток – в кольце прибрежных гор и ниже их уровня лежит «дехан», или пустыня. Во время сезона дождей большие прибрежные долины несут воды паводка в сухую центральную пустыню. И если в сердце этой сухой пустыни есть низкий бассейн или чаша, здесь могут подниматься воды из-под песка, возникнет плодородный оазис.
Воображение О’Брайена разыгралось. Он представил себе заросшее пальмами углубление в сердце песчаного океана – остров в Море Истории, с языческих времен отрезанный от остального мира. И его покрытое пылью лицо загорелось восторгом прирожденного искателя приключений. С ним самолет, способный на долгий перелет, и еще сокол. Он сможет использовать обоих.
Было
