внезапно умерла от инфаркта, никогда не жалуясь на сердце? Она жаловалась иногда на колени и на поясницу, но никогда на сердце. Хотя она могла это скрывать. Скорее всего. И странный последний звонок, на неё не похожий, как будто она предчувствовала, что не успеет сказать про эту свою подругу. Кто такая Зина Осипова? Раньше бабушка про неё не говорила. Зина. Имя, которое точно бы запомнилось, но нет. И ведь не спросишь теперь. И с отцом поссорилась. Вздохнула. Да и в Париж уже никто не поедет. Варя нашла на полу свою сумку, открыла её и высыпала содержимое на стол. В кошельке было две тысячи с мелочью, на двух картах ещё тысяч двадцать, но не точно. Помада, блокнот, три шариковые ручки, бумажник с паспортом и уже ненужным пропуском на работу, половина шоколадки. Отогнула шуршащую фольгу и отломила кусочек. Нежный, сладкий, с лёгкой горчинкой, он приятно таял во рту. Развернула всю обёртку – нарисованный кот у толстого дерева, а наверху золотыми буквами – «Сказки Пушкина». Кот напоминал Альфонса, только был толще и с очень зелёными, сказочными глазами. Вдруг что-то грохнуло. Громко, раскатисто. Господи! Варя качнулась и чуть не упала со стула. Это пробили настенные часы. Она повернула голову и посмотрела в их сторону. Рот неожиданно разъехался в улыбке.
– Ба, это ты? – спросила она у часов, – я здесь. У тебя. Теперь у себя. Спасибо. Люблю тебя.
На глаза навернулись слёзы, но не капали, просто застилали глаза. Фольга от шоколадки начала бликовать.
– Опять? – спросила она саму себя и попыталась дотронуться до шоколадки, но реальность поплыла, стала неосязаемой. Послышался звон хрустальных бокалов и голоса: "Он гений", "Яблоневый цвет", "Гений и псих". Везде мужской и женский смех, а женский как будто её собственный. Как будто она держит тяжёлый бокал, а на руке, на среднем пальце, золотой перстень с зелёным камнем, и ещё она видит свой кружевной рукав… и слышит то самое пение – птицу…
Пришла в себя. Подняла голову. Огляделась. В ногах почувствовала что-то тёплое, нежное. Альфонс решил поздороваться.
20. У Софьиной башни
Новодевичьи пруды всегда оставались излюбленным местом для гуляния. Они доезжали до метро «Спортивная» и шли пешком. Ещё на эскалаторе бабушка становилась немного другой, начинала погружаться в воспоминания, и её лицо оживало. Маленькая Варя никак не могла понять, почему бабушка жила на Чистых прудах, а гулять ездила на Новодевичьи? Может, она любила воду? Хотя рядом текла Москва-река, но на набережную они почти никогда не спускались. Потом Варя решила, что скорее всего бабушке нравилась атмосфера и вид на Новодевичий монастырь. Атмосфера в парке казалась умиротворяющей и даже возвышенной. И зимой, и летом почти с любой точки открывался живописный пейзаж. Большой пруд напоминал бриллиант в изумрудной оправе деревьев. Варя где-то это прочитала и сразу согласилась. В парке всегда можно встретить художников с маленькими мольбертами, они-то знают толк в атмосфере. Варя с бабушкой гуляли по аллеям и разговаривали. Именно здесь Мария Сергеевна любила вспоминать свою жизнь, и никогда не повторялась, казалось,
